---------------------------------------------------------------
Отсканировал, о тредактировал и перевел текст с украинского на русский
Брицун Василий Николаевич (bvn1967(a)rambler.ru)
17 января - 22 февраля 2009 г.
Б.I.Дубров. Солдатська слава (укр)
---------------------------------------------------------------
От переводчика-составителя.
В книжке Б.И. Дуброва собрана информация о боевом пути и жизни в мирное
время 152-х ветеранов войны - полных кавалеров ордена Славы, которые
проживали на территории Украинской СССР по состоянию на 1970 год. Книга
содержит важные данные относительно особенностей хода Второй мировой войны
на территории Украины. В частности, развенчивается подход современных
продажных историков и политиков, которые утверждают, будто бы гитлеровский
режим был для населения Украины лучше, чем сталинский. Книга содержит много
интересных рассказов о тактике Красной Армии в войне 1941-1945 р.р.
Дубров Борис Иванович родился 1930 года в Березовке Одесской области в
семье рабочего. В 1949 году закончил Одесский техникум советской торговли,
работал инспектором облторга в Тернополе. С 1950 г. - заведующий отделом
культуры тернопольской областной газеты "Свободная жизнь". После службы в
Советской Армии, с 1954 года Б. И. Дубров работает в одесской областной
газете "Черноморская коммуна". Закончил заочно филологический факультет
Одесского университета. Член КПСС с 1952 года. Член Союза журналистов СССР.
Печатать очерки и рассказы в газетах республики начал в 1949 году. С 1959
года печатается в центральной периодической прессе. Автор сборников очерков
и рассказов "В большом походе" (1961), "Черноморский цветок" (1965),
"Евгений Овчар" (1966), "Повесть о храбрых" (1967).
СОДЕРЖАНИЕ
Об авторе ..........................
Прекрасный пример (К. Рокоссовский)......
Как вырастают монументы..................
Один на один с "тигром"..................
Всегда на рассвете.......................
Комсомольские взносы ....................
Черная смерть............................
Сын Смелы................................
Спаситель шел рядом......................
От Минковичей и дальше .......................
Нерасколотые камни ......................
На коне ...........................
Без единой ошибки .......................
Прямой наводкой .............................
Сержант, несший цветы .....................
Брат Анки ....................................
Крепкий нерв ... ..........................
Короткие справки о полных кавалерах ордена Славы........
Президиум Верховного Совета Союза ССР постановляет:
Ввести для награждения лица рядового и сержантского состава Красной
Армии, а у авиации и лиц, которые имеют звания младшего лейтенанта, которые
отметились в боях за Советскую Родину, орден Славы I, II и III степеней.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. КАЛИНИН
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. ГОРКИН
Москва, Кремль
8 ноября в 1943 г.
ПРЕКРАСНЫЙ ПРИМЕР
Среди миллионов советских воинов, которые принимали участие в тяжелой,
кровопролитной битве с фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной
войны, были такие, что особенно отметились. Имею в виду солдат и сержантов,
чьи подвиги, изобретательность, смекалку, военное мастерство, повторяемые на
фронте изо дня в день, месяц в месяц, из года в год, отмеченные особенным,
исключительно солдатским орденом - орденом Славы.
Вспомним, кого награждали этим орденом, который основан 8 ноября 1943
года. Тех, кто первый прорвался в расположение врага и своей храбростью
способствовал успеху общего дела; меткой стрельбой уничтожил от 10 до 50
фашистских солдат и офицеров; пренебрегая опасностью, обезвредил
гитлеровский дзот (дот, окоп или блиндаж); разведал слабые места обороны
врага и вывел наши войска в его тыл; захватил в плен вражеского офицера;
рискуя жизнью, спас в бою командира от опасности, угрожавшей ему, и т.д.
А сколько таких подвигов должны были осуществить солдаты и сержанты,
чтобы заслужить три ордена Славы! Поэтому поняло, почему в стране лишь две
тысячи полных кавалеров ордена Славы. Очень хочется, чтобы наша молодежь
больше знала о полных кавалерах ордена Славы, брала из них пример, выполняя
свой патриотический, гражданский долг, а юноши, которые готовятся к службе в
Советской Армии или уже служат в ней, полностью заимствовали в учебе боевой
опыт активнейших участников Великой Отечественной войны.
Кто же в первую очередь должен помочь молодежи в этом деле? Хорошая
книжка! Страстное художественное слово способно наиболее полно отобразить
поступки и помыслы героев, действенно пропагандировать прекрасный пример
людей выдающейся солдатской доблести. К сожалению, в последние годы в нашей
художественно-документальной литературе было мало произведений о самых
храбрых среди храбрых. Тем приятнее рекомендовать читателю новую книжку Б.
Дуброва "Солдатская слава" и пожелать: пусть еще и еще появляются книжки на
такую тему!
Одесский журналист Б. Дубров своими многолетними поисками выполнил
невероятно тяжелую и кропотливую для одного человека работу - собрал
материалы обо всех 300 бывших солдатах и сержантах, отмеченных тремя
орденами Славы, которые теперь проживают в Украинской ССР. Очерки, вмещенные
в сборнике, посвящены самым ярким представителям основных военных
специальностей. С другими кавалерами ордена Славы знакомят короткие справки
в конце книжки. Сборник иллюстрирован фотографиями периода войны и
послевоенных лет.
Книжка "Солдатская слава" ценна тем, что в ней найдешь не только
волнующие рассказы о полных кавалерах ордена Славы, но и их искреннее слово.
Их письма из фронта, дневники, прочитаеш сообщения о героях, взятые из
фронтовых газет и вплетенные в очерки. Перед читателем появляется правдивая,
метко и бойко нарисованная автором картина борьбы с коварным и страшным
врагом, убедительно показано моральное преимущество советских воинов над
гитлеровцами, достоверно изображена грозная обстановка тех лет, радость
побед и боль потерь.
Почти четверть века минуло с тех пор, как закончилась Великая
Отечественная война, но и сегодня в наших сердцах живет память о ней, о ее
героических участниках - защитниках воли и независимости социалистической
Родины. Не меркнет солдатский подвиг! И чем дальше вперед мы будем идти
дорогами истории, тем более величественно будет сиять над миром победа
советского народа, его Вооруженных Сил над фашизмом, победа, которая спасла
человечество от угрозы варварства и темноты.
____________________
| К. РОКОССОВСКИЙ |
дважды Герой Советского СоюзаМаршал Советского Союза.
КАК ВЫРАСТАЮТ МОНУМЕНТЫ
Броня пылала жаром - танки только что вернулись в расположение части
после штурма оборонительных позиций фашистов. Там, на месте пулеметных
гнезд, артиллерийских двориков, траншей теперь лежали кучи свежей земли,
перемешанной с обломками металла.
Подняв обеими руками крышку люка, механик-водитель Дмитрий Хоменко
легко спрыгнул из горячей машины на траву. Утреннее солнце ослепило ему
глаза, он прищурился, сладко потянулся (тело замлело в напряженной позе
возле рычагов) и неторопливо снял с головы шлем. Стрижка "под бокс"
придавала лицу Дмитрия совсем юый вид. А впрочем, ему и было лишь двадцать
лет.
- Трр-ра-та-та-та-та... Тррр... - странно застрочило над ним. Откуда
после боя эти очереди? Дмитрий глянул вверх: на дереве вертелся скворец,
выстрачивал заимствованную мелодию.
- Глупый, это же не песня! - улыбнулся Дмитрий.
- Запой соловьем - поменяет пластинку, - послышался за его спиной
девичий голос. Дмитрий оглянулся. К нему шла Роза. Санитарного инструктора
Розу Вольскую любили в танковом полку за веселый нрав и отвагу в боях.
Ничего не останавливало ее, когда нужно было добраться до подбитого танка,
чтобы спасти раненых или контуженных ребят.
Танкисты шутили: "Иначе, как изувеченным, не попадешь к ней в объятие".
- Доброе утро, подоляночка! - козырнул старший сержант, - чудные у вас
на Подолье скворцы.
- А на Сумщине - парни.
Дмитрий был родом из села Буровки Лебединского района Сумской области.
"Совсем молоденький - пушок над губой, а бывалый" - с уважением
подумала Роза.
Дмитрий за два года, с тех пор, как покинул Буровку, успел пешком дойти
до Свердловска, там добровольцем закончить курсы водителей-механиков,
получить в цехе "Уралмаша" танк и на славу повоевать. Давил фашистские
самолеты на аэродроме под Кировоградом, жег в степях их бронетранспортеры и
грузовики, аж пока не был вынужден випрыгнуть из подбитой машины. Через
месяц вез из Горького на фронт новый танк.
Железнодорожный путь петлял между лесистыми горами, и красочные осенние
листья медленно падали на платформу. Тогда, в дороге, Дмитрий не раз вынимал
из кармана гимнастерки листок бумаги - письма от матери, пробегал глазами ее
милые ликнеповские каракули:
"Дмитрик, дорогой, как же я счастлива, что ты отозвался! И мы, хвалить
бога, живые. А обо всем другом не спрашивай, сыну, потому что и говорить
страшно. Совсем чисто ограбили наше село фашисты. Лыску какой-то изверг
полоснул ножом по шее прямо среди двора. Кур повыбивали из автоматов. Из
сундука все, что было, выгребли, нет у твоих братика и сестер ни одежки, ни
обувки. Друзья же твои, буровские, Дмитрику, расстрелянны у рва за
фермами..."
Хмурый Дмитрий вздохнул, пряча письма: "Сколько вот таких сел и на
Украине, и в Беларуси и Прибалтике. Быстрее бы снова бить этих извергов!"
Мало давних знакомых застал в полку Хоменко. Новым был и санинструктор.
Еще тогда Роза Вольская деловито расспросила Дмитрия, откуда он и кто.
- У меня на каждого из вас, орлы, досье должно быть. Такая служба, -
улыбалась девушка.
Теперь же Роза пришла поделиться новостью. Едва лишь стало известно,
что полку приказано неожиданно ночью занять город ее юности, ее учительской
науки - Каменец-Подольский.
- Возьмешь меня на свой танк. Дмитре? - спросила она.- Не перекинешь
куда-нибудь в овраг?
- Прокачу с ветерком и шиком! - обрадовался такому вниманию парень.
После завтрака все экипажи заснули - их ожидала тяжелая ночь. Выехали в
сумерках, свежие, бодрые, с полным комплектом боеприпасов. На передовой
пехотинцы пожелали рейдовикам счастливой дороги, и колонна танков с
десантниками на броне исчезла в черной безвестности ночи.
Сначала продвигались осторожно. Высылали вперед саперов, чтобы не
наскочить на мины. В глубокому тылу ускорили движение. Спешили, пока
маскировала темнота.
Дмитрий волновался: мог же ненароком вскочить своим танком в выбоину и
сбросить Розу. Вдруг с брони над люком услышал ее возглас:
- Предместье! Предместье! Бери налево...
Они проскользнули к Каменец-Подольскому из южного запада. Миновали один
квартал, второй. Ни души. На третьем, у двухэтажного дома с освещенными
окнами, торчал часовой. Фашист или же клевал носом, или подумал, что это их
танк (ведь до линии фронта отсюда было не меньше сорока километров), и
шумихи не поднимал.
Дмитрий затормозил на углу, прицелился на дом за спиной часового.
Огонь! Второй этаж воспламенился. Танк помчался дальше. Вот во дворе
зачехленные пушки. Десантники попрыгали с брони на землю. Каменная стена от
удара боевой машины развалилася, как будто камышовая. Т-34 давит лафеты,
вдавливает стволы орудий в мокрую почву.
Выбравшись на улицу, Хоменко дал возможность десантникам опять сесть на
броню танка. Там и здесь слышаться выстрелы, в небо вздымаются дымы пожаров.
Убедившись, что город освобожден, горожане высыпали на улице, обступили
танкистов.
- Гляньте, у наших - погоны!
- А какой молодой командир!
Командир полка подполковник Дементьев позвал к себе старшего лейтенанта
Барабанова, всех водителей и командиров экипажей его подразделения. Рядом
стоял майор-пехотинец, окруженный десантниками.
"Намечается еще какая-то операция", - догадался Хоменко.
- Товарищи, командование посылает вас в новый рейд, - сказал
Дементьев.- Если парализуете переправу через Днестр - расстояние к нему
пятьдесят километров, - то, лишенный подкреплений, враг откатится далеко на
запад. Группа будет состоять исключительно из коммунистов и комсомольцев.
- Разрешите и мне, товарищу подполковник, - отозвалась Роза.
- Женщину не имею права пускать в тыл врага.
- Я медик, - решительно запротестовала она.- Без меня танкистам никоим
образом нельзя отправляться.
Командир полка стал мягче:
- Тогда пусть решают старший лейтенант Барабанов и лейтенант Радугин,
ответственные за рейд.
Барабанов не колеблясь согласился взять Вольскую. Верил, что, кроме
бинта, и автомат хорошо будет держать.
Перед выездом собралось комсомольское бюро полка - рассмотрело
заявление Дмитрия Хоменко о приеме в комсомол.
- Есть и первое поручение тебе, Дмитро, - сказал в конце комсорг.-
Выполнить приказ и вернуться с невредимой машиной.
Дмитрий представлял все трудности самого только продвижения в тыл врага
к Днестру. А там... Сколько еще будет неожиданностей и осложнений!
Экипированные в дальний путь, "тридцятьчетверки" покинули
Каменец-Подольский.
Ехали полями, возле лесополос. Дмитрий время от времени налегал на
рычаги. Он был в дозоре, выхватился вперед.
На горизонте показался хутор.
Саперы-десантники обошли дома и нашли седого старика -
одного-единственного.
- Слава богу, вернулись, родненькие! - аж заплакал старик.- Почему же
так медленно шли? А мы высматривали вас, выглядывали...
- Успокойтесь, дедушка, - обнимали его бойцы. - Где немцы?
- Чертма их, сынки, чертма, - неделю тому назад как исчезли...
- До свидания, дедушка!
Дмитрий повел танк склоном большой развесистой балки. Надрывно ревел
мотор. Впереди, на гребне горы, обрисовались на фоне заходящего солнца
силуэты телег.
- По-видимому, немецкий обоз, - подал голос Хоменко.
Минометный батальон гитлеровцев воловьим шагом подвигался к передовой.
Грохот моторов сначала не всполошил фашистов. Но когда танк Дмитрия Хоменко
выскочил на середину дороги и разогнался, готовый давить, отчаянный крик
переднего ездового всколыхнул обоз. Подводы шарпнулись - которая влево,
которая вправо, но было уже поздно. Заспанный немецкий майор сообразил, чем
пахнет стремительная атака, и скользнул в кювет.
Раздавив последнюю телегу с минометами, Хоменко подъехал танком туда,
где спрятался командир вражеского обоза. Гитлеровец усердно поднял руки
вверх. Во время допроса он был говорлив. Оказалось, что вблизи немцев нет.
Безопасна дорога и дальше - на Райгородок и вплоть до Днестра. Но только
сегодня. Завтра сюда прибудет из-за реки свежий полк.
Следовательно, задерживаться нельзя ни одной минуты.
По дороге, в селе, долили воды в радиаторы, спустились лесом и под
горой - в Райгородок, благополучно минули его.
Дальше на пути была Маръяновка. Здесь оставили радиста для связи с
полком. Рация действовала только на расстоянии двадцать пять километров.
Следовательно, из Днестра сообщение могло прийти в штаб лишь через
промежуточный пункт.
К реке вел пологий спуск. Танкисты еще издалека увидели большой паром у
берега и зеленый муравейник на нем.
Гитлеровцы и не заметили, как танки очутились внизу. Атаковали двумя
танками и пехотой.
С огромной скоростью врезался Дмитрий Хоменко своей "тридцятьчетверкой"
в колонну гитлеровцев, что с парома вышли на песок. Дальше свалил пушки,
разметал пулеметные гнезда. Тремя снарядами разбил паром на части. В
коротком бою появилось довольно много раненных десантников. Роза
организовала в крестьянских домах небольшой госпиталь. Ребята, конечно,
нервничали. Еще бы! Лежат беспомощные в тылу врага. Кто предусмотрит, как
все сложится...
- Дорогие мои, я вас не брошу, хоть бы там что, - утешала
санинструктор.
Первая ночь минула спокойно. Утром собрались посоветоваться.
- Обстановка неясная, - сказал Барабанов.- О наших основных силах
ничего не слышно. Не знаем и того, что затевают фашисты. Нужно решать...
Договорились собрать трофейное оружие, создать из местных мужчин
ополчение и занять всем круговую оборону на случай, если гитлеровцы будут
лезть в контратаку.
А в Каменец-Подольском случилось такое. Вскоре после отъезда группы
Барабанова и Радугина гитлеровцы опомнились и окружили танковый полк.
Пришлось танкистам полдня прорываться из окружения, не до связи было. Когда
же радисты начали возобновлять связь, то не услышали позывных группы, и
подполковник Дементьев пришел к выводу, что она погибла. В действительности
же танкисты, десантники-автоматчики и ополченцы пять дней вели бои на берегу
Днестра, а затем двинулись назад. Под Райгородком столкнулись с вражескими
частями, но встревать в бой не могли - закончились снаряды, маловато
горючего. Отошли в Маръяновку. А немцы - вслед...
Захватив большую часть села, фашисты поджигали дома, убивали женщин и
детей. Все, кто мог, искал спасение на улице, которую защищали советские
бойцы.
- Товарищу старший лейтенант, у меня еще есть немного солярки,
разрешите, поедем и взглянем на фрицев, - попросил Хоменко Барабанова. Он
помог Розе перенести в дом двух тяжелораненых, которых все время возил на
своей машине.
Каждый танк избрал определенную улицу, и все вместе двинулись поливать
захватчиков из пулеметов. Гитлеровцы не выдержали натиска и отошли на
восточную окраину.
А в это время с запада двинулись в атаку бронетранспортеры. Если бы
Дмитрий был вблизи Розы, он видел бы, как она связала вместе три ручных
гранаты, добежала до угла и легла под плетень, ожидая врага. Когда
бронетранспортер появился, гранаты полетели под передние колеса. Но
поблизости появился второй и двинул прямо на девушку. Пули веером
прострочили ее шинель и сумку с красным крестом.
Как он нажимал на газ, когда мчал на выручку, Хоменко не помнил. Танк
всей своей массой навалился на бронетранспортер и смял его, словно жестяную
консервную банку.
Обмякшее тело Вольской Хоменко перенес под танк, обмотал бинтом
простреленную грудь.
- Держись, голубка... Мы еще отплатим гадам... - проницательно утешал
ее Дмитрий, укладывая раненную на броне танка.
Из-за туч, темных, отягченных апрельской грозой, хлюпнуло теплом
солнце. Однако бойцам, которые уцелели, и без того было жарко: в плавнях
танки замерли - не осталось горючего, и отряд спешил спрятаться от
артиллерийского обстрела в лесу.
- Вон около реки, старая мельница, она молола до последних дней, -
сказал седобородый ополченец, когда вышли на опушку. - Может...
Хоменко радостно обхватил мужика за плечи:
- Где? Ану, возвращаемся к машинам, берем ведра!
Через два часа принесли солярку. Хоменко доложил Барабанову об
обнаруженном спуске к реке с крутым шестиметровым обрывом. Саперы немедленно
взялись скапывать его.
На рассвете танки, друг за другом, вошли в воду, пересекли реку и
выбрались на дорогу. Впереди виднелось село. Высланный в разведку солдат
Алешин, переодетый для безопасности в гражданскую одежду, вернулся с
радостной вестью: там - свои!
В первую очередь отряд сдал в медсанбат раненых. "Выздоравливай,
сестра!" - попрощался Хоменко с Розой. Благодаря этому рейду наши передовые
части продвинулись вплоть до Днестра без какого-либо сопротивления. У реки
их встретили ополченцы.
Оба командира рейдовой группы - Барабанов и Радугин - были удостоены
звания Героя Советского Союза. Дмитрия Хоменко наградили орденом Славы III
степени. Медалями наградили всех бойцов.
Пока танкисты прихорашивались и отдыхали, фронт продвинулся дальше на
запад. Аж под Тернополем опять вступил в бой старший сержант Хоменко. Там
фашисты силились как-нибудь сдержать наши войска: вокруг большого села -
звалось оно, кажется, Борки - накопали траншей, настроили дотов. В садах
чернели жерла пушек.
Для прорыва обороны гитлеровцев подполковник Дементьев послал танковый
взвод старшего лейтенанта Барабанова. "Тридцатьчетверки" двинулись толокой,
огородами. Под их гусеницами скрежетали пушечные стволы фашистов, в баранки
гнулись пулеметы.
Враг не выдержал, отступил. Но неожиданно улица окуталась красным
пламенем - дома, риги, плетеные из ивняка заборы. Фашисты предварительно все
пообливали керосином.
Дмитрий знал, что крестьян отсюда выгнали немцы еще позавчера. Ревел
непоенный и некормленный скот. Каким же образом остался тот старик, что
бежит наперерез танку? И что ему нужно? Бой же... Дмитрий нажал на тормозную
педаль.
- Что, дедушка?
- Пожар, сынку, - прошамкотал старик.- А невестка в родах...
Размышлять некогда. Хоменко круто развернул танк к охваченному огнем
дому. Заглянул в сени - дым выедает глаза. Ощупью отыскал, осторожно вынес
беременную.
"Куда ее деть? - подумал.- Везде стреляют... По-видимому, отвезу в
медсанбат, в соседнее село". Возле медсанбату водитель услышал позади себя в
танке жалобный плач новорожденного. Женщина-хирург и операционная сестра
перенесли в дом родильницу и ребенка, еще соединенного с матерью пуповиной.
Не успел Хоменко сесть на свое место, как женщина-хирург опять
подбежала к танку.
- Старший сержанте, ваше имя?
- Дмитрий, - удивился он.
- Мать спрашивает. У вас будет прекрасная тезка!
...Полк двигался на Буковину. Освободив Черновцы, без задержки
направился на Дрогобыч. А там и во Львов рукой подать...
Во время отдыха в еловом лесу танкисты, як всегда, окружили
подполковника Дементьева. Любили командира. Душевность и простота
совмещались в нем с железной волей, настоящей отвагой.
- Хорошо здесь, ребята! - глянул командир вверх.- После войны женюсь -
в свадебное путешествие сюда приеду. Эх, мечты!.. Давайте лучше напишем
письмо невестам, матерям. Ночью рейд на Львов. Должны помешать немцам
превратить его в руины. Захватим город и будем держаться, пока подойдут
наши...
"Дорогая мамочка, сестры и братик! - писал Дмитрий.- Все ближе и ближе
домой, хоть и идем на запад. Потому что там - победа. Не тревожьтесь, я
родился, по-видимому, в рубашке: не берут меня пули. Правда, контузило вот
недавно, как подорвались на мине. Но уже опять воюю. И на тяжелом танке. Не
учитывайте, что на снимке, который посылаю, я совсем юный пижон. Фашистов
бью вполне по-взрослому..."
Ко Львову полк подошел из юга, откуда фашисты не ждали опасности.
Могучие ИС-2 искали артиллерию и, встретив ее, глухо давили. А как рассвело,
гитлеровцы заметалися в панике: танки с красными звездами на бортах
появлялись во всех концах города.
Фашистские саперы испугались и бросили минировать заводы, театры,
музеи, школы...
Второй, третий, четвертый рассвет встретил танковый полк в городе, а
фронт все не приближался.
На пятый день Дементьева предупредили по радио, что остатки
разгромленной под Золочевом фашистской группировки - тридцати трех дивизий -
удирают на Львов.
Танки немедленно перекочевали на восточную окраину. Позиция была
хорошая: с горы как на ладони виднелась извилистая дорога, которая вела к
Золочеву. Подпустили фашистов на расстояние прицельного огня и ударили
шрапнелью. Передние падали, а задние нажимали. Стволы пушек накалились. Без
умолку били пулеметы. Бой закончился только тогда, когда на горизонте
появились другие наши войска. И уцелевшие гитлеровцы, увидев, что
сопротивление бесполезно, сдались.
Жители освобожденного Львова разыскали отважных танкистов, которые
спасли город от уничтожения. Хоменко и его друзей повели к оперному театру,
Стрыйскому парку, на Высокий Замок. Ребята стеснялись почестей...
А впереди танкистов ожидали новые испытания. Старшина Хоменко еще
выводил свой танк на ровное поле, чтобы вызвать огонь на себя и таким
образом демаскировать вражеские батареи, а затем разбить их. Пылала боевая
машина Дмитрия от прямого попадания, и он садился за рычаги новой. А когда
взятый нашими частями Бренштадт (это уже в Германии) окружили фашисты,
комсомолец Дмитрий Хоменко добровольно взялся пробить вражеское кольцо. К
нему присоединились все экипажи взвода. Возле первого же населенного пункта
командир Хоменкового экипажа Альмухамедов ахнул: прямо на них - колонна
немцев. Нужно дождаться тех двух машин, что позади, и принимать бой. Вдруг
справа дорогу пересекли три "фердинанда" - самоходные пушки. Здесь уже
некогда было ожидать. Огонь!
Первым снарядом подожгли главную машину, вторым - заднюю. Зажатая, как
в тиски, средняя самоходка тоже не вырвалась.
Между тем колонна гитлеровцев рассыпалась и начала зарываться в землю.
Помешать! Танк закрутился по полю, сбросил на окраине города грузовые машины
врага в кюветы и помчался вперед, через долину, на противоположный склон
балки.
Уже там Альмухамедов воскликнул: "Горим!". Хоменко немедленно открыл
люк, швырнул дымовую шашку; густой серый дым, цепляясь за молодую зелень,
простелился по ветру на юг и спрятал танк. Горели дополнительные баки с
горючим - немцы стреляли трассирующими пулями. Отцепили те факелы, и машина
двинулась дальше.
Километров через три нашли своих. Заправились, снарядили автомобильную
колонну с боеприпасами и продуктами для окруженных. Хоменко повел ее
знакомой дорогой...
В Бренштадте командир полка Дементьев обнял героя:
- Я знал, что рано или поздно вы будете полным кавалером ордена
Славы!..
Незадолго перед демобилизацией Хоменко вызывали к штабу дивизии.
- Дмитре Николаевичу, - по-граждански сказал генерал, -Львовський
городской Совет хочет поставить памятник героям-танкистам, которые первыми
вступили в город и спасли его. Нас просят выделить танк, который станет
монументом....
Вспомнилась Хоменку девушка-скульптор, которая работала в сорок третьем
сборщиком на "Уралмаше". От нее он получил прямо в цехе первую свою боевую
машину.
Девушка приказывала: "Береги этот танк, товарищ, может, после нашей
победы его поднимут на пьедестал".
Пусть другой, но, видишь, поднимется!
...Хоменко стоял на той же горе, с которой, как на ладони, виднелась
равнина и дорога, которая вела к Золочеву. Здесь возвышался постамент, но
еще без танка.
О чем думал старшина? Он тогда, конечно, не знал, что выучится на
бухгалтера, будет работать в совхозе села Чупахивка Охтырского району
Сумской области и заслужит на своей, с первого взгляда, тихой должности
звание ударника коммунистического труда, впоследствии закончит заочно
юридический институт, что вырастут у него прекрасные дети - Надежда, Володя,
Галинка...
- Мостик готовый, можно выезжать, - сказали рабочие.
Хоменко влез в танк и потихоньку вывел его на пьедестал. Потом вылез из
люка, поцеловал броню, прыгнул на землю, отошел на несколько шагов и
придирчивым взглядом, как скульптор, осмотрел величественный монумент.
ОДИН НА ОДИН С "ТИГРОМ"
Вот она, последнее большое препятствование - река Одер. За хрупкой
полосой льда стелились дороги на Берлин, где в бетонированных хранилищах
имперской канцелярии, как в ловушке, метался бесноватый Гитлер.
Солдаты, в испачканных серых шинелях, обвеиваемые еще холодными
мартовскими ветрами, с красными от недосыпания веками, нетерпеливо
всматривались в те последние пути войны и мести.
- Там, за Одером, три линии обороны, - Николай Деревянчук, худощавый
быстроглазый сержант, сделал последнюю глубокую затяжку крепкого папиросного
дыма.
- Тяжело будет...- вздохнул он и затоптал окурок самокрутки.
В воздухе прошуршал снаряд с противоположного берега. Новички торопливо
попадали вниз. Деревянчук сочувственно глянул на них, успокоил:
- Не в наш квадрат. Вставайте. Если бы по нас - ничего не услышали бы.
Те, сконфуженные от непроизвольного страха, стали рядом со своим
командиром.
Вечером после артиллерийской подготовки - форсирование. Сигнал -
вспышка зеленой ракеты. Запаслись патронами, гранатами, потому что других
средств против техники врага пока еще не было: фашисты разбомбили переправы,
и наши пушки и самоходки остались на этом берегу.
В темноте петеэровцы тихо спустились к берегу - каждый с доской под
мышкой. Двигали доски перед собой, а тогда ступали по них, чтобы меньше
шуршать на ломком льду. Намокшие, потяжелели от дождя шинели, чавкало в
сапогах, холод сводил пальцы.
Медленно, под обстрелом добрались к правому берегу, притихли. Вот под
низкой тучей вспыхнуло зеленое солнышко ракеты.
Обрыв и равнина впереди вздрогнули от взрывов. В ответ открыли огонь
тяжелые пушки гитлеровцев. Снаряды вздымали столбы смешанной с льдом воды.
Когда наша артиллерия перенесла удар в глубь обороны врага, Деревянчук
дернул за рукав своего второго номера - рядового Грицка Халюкова, и они
выскочили на берег, к скользкому обрыву. Попробовали вскарабкаться сразу, но
не смогли. Тогда принялись кинжалами выковыривать ступеньки.
Наверху, совсем рядом, тускнел бруствер. Деревянчук вырвал чеку и
бросил за бруствер гранату. Сразу после взрыва он подхватился и прыгнул во
вражескую траншею. Наткнулся на пулемет, свалил его на дно, дал очередь по
входу к блиндажу, где спрятался расчет. И - дальше, дальше...
Утро застало наших бойцов в первой линии траншей фашистов. Непрестанно
сеялся дождь. Локти потопали в жидком болоте, холод пронизывал до костей.
Затишье, которое наступило, не предвещало ничего доброго.
- Чего они там возятся? - нетерпеливо заерзал Халюков, видя издалека
группу фашистов, которые вместе тянули что-то к берегу.
Через несколько минут стало видно, что то была пушка. Гитлеровцы
ставили ее на прямую наводку.
Деревянчук пристроил противотанковое ружье, прицелился и выстрелил.
Зеленые фигуры прыснули в разные стороны. Полежали, потом вставали и опять
завозились возле пушки. Деревянчук ударил еще раз.
- Добиваем вместе, ребята, - передал по цепи сержант, и петеэровцы
вдребезги продырявили вражескую пушку.
А в стороне гитлеровцы ставили вторую. Увидев это, бойцы направили
огонь на новую цель.
Командир взвода лейтенант Хрулев, проваливаясь по колени в грязи на дне
траншеи, разыскал сержанта Деревянчука и передал ему благодарность командира
роты. Потом добыл из кармана алюминиевый портсигар, спросил: "Закуришь?"
Деревянчук охотно взял сухую папиросу, потому что его махорка совсем
промокла.
За ночь бойцы нарубили и наносили ивняка, чтобы хоть на корточках
подремать в траншеях. Завтра фашисты будут свирепствовать еще больше...
На рассвете плацдарм был охвачен шквалом огня. Убило сержанта Сидоренко
и наводчика Параскевича. Санитары взяли на плащ-накидку и осторожно понесли
белого как мел лейтенанта Хрулева. Во взводе остались вместо шести четыре
противотанковых ружья. И здесь же из мглы поползли вражеские самоходные
пушки и "тигры". Они на мгновение останавливались, давали залп и двигались
дальше.
Над ружьями поднялись синие дымки. "Фердинанд", который шел на
Деревянчука, споткнулся. Неподалеку также подбил самоходную пушку сержант
Николай Саперский.
Третья машина прорвалась к траншеям, подвигалась вдоль них, и ее экипаж
бросал на наших бойцов гранаты. Поднялась паника, кое-кто побежал к берегу.
- Назад! - крикнул Деревянчук.- Халюков, держи ружье...
Сержант снял предохранитель противотанковой гранаты и ринулся навстречу
"тигру". Изо всех сил размахнулся и попал как раз под гусеницу.
И в этот раз немцев отогнали. Так минул второй день.
Третьего дня, благодаря поддержке нашей авиации и артиллеристов,
продвинулись вперед метров на двести. Четвертого - на пятьдесят метров.
Пятого - на тридцать.
К тому времени на правый берег переправился уже весь полк подполковника
Левенцова. Командир побывал на позиции Деревянчука и поздравил его с
наградой - орденом Славы III степени.
Когда петеэровцы оседлали шоссе, которое вело к железной дороге, а
пехотинцы вырыли по обе стороны от него окопы, им опять пришлось вступить в
поединок с бронированными чудовищами.
Из города Лебуса двигалась длинная колонна. То были "фердинанды".
Первым по них выстрелил сержант Саперский. Гитлеровцы засекли его. Снаряд
взорвался почти рядом с ним. Саперский застонал от тяжелой раны в грудь.
"Нет, здесь нужно по-другому", - подумал Деревъянчук и дал знак
Халюкову и сержанту Русусу прятаться. Теперь их осталось трое и два ружья.
Напряженно слушал сержант, как приближались самоходные пушки. Вот над
самой каской Деревъянчука заскрежетала гусеница. Однако он не торопился
вставать, дождался, пока другие "фердинанды" прошли, а затем ударил из ПТР
из тыла. Два фашистских чудовища задымились. Немцы выскакивали из пылающих
машин и попадали под автоматные очередям пехоты.
Уже казалось, что самое страшное уже позади, как вдруг бойцы услышали
грохот у себя за спинами.
- "Тигры" с тыла! - крикнул Халюков.
Деревянчука поразила бледность Грицкового лица. Две недели держатся они
на плацдарме, шаг за шагом расширяют и углубляют его, но "тигров" здесь еще
не видели. Трагически для петеэровцвв заканчиваются встречи с этими танками,
если не повезет попасть в борт или в мотор. Лобовая броня - восемнадцать
сантиметров (реально - десять сантиметров - Б.В.), от нее все пули,
посланные ружьем, отскакивают, словно камни. Будешь бить, бить, а "тигр"
будет ползти, ползти и раздавит... Грицко понял, что сейчас их ожидает
именно такой конец. Гранаты расходованы, а танки едут и бьют - не
поднимешься.
Деревянчук оберегал Халюкова. На вид Грицко был младшим. У него, мол,
большее право дожить до победы... Себя он считал в свои двадцать шесть
"старым", ветераном. И имел основания. Еще до войны он, тракторист
давидковского колхоза под Проскуровом, был призван на службу. Служил в
казачьем полку в Западной Беларуси. Там и война застала. Восемь раз выходил
из окружения. Девятый раз не повезли. Лагерь военнопленных, робота на
лесозаготовках, побег... В партизанский отряд имени Кирова Деревянчука
приняли в сорок втором году. В Беларуси отряд нападал на вражеские
гарнизоны, минировал железные дороги и взрывал в воздух эшелоны с
боеприпасами и гитлеровскими солдатами. Одно слово, понюхал пороху, хлебнул
беды и привык к мысли, что все с ним может произойти. А за Грицка
по-товарищески тревожился. Пусть вернется домой с победой...
- Халюков, скорей вон в тот дом! - приказал Деревянчук. Напарник
колебался. "Тигры" все приближались.
- Кому приказываю? Скорей!
Халюков побежал, прячась за деревья. Под толстым стволом подал кому-то
руку. Неужели Русус ранен? Да... "А Грицко молодец, - подумал Деревъянчук, -
Не бросил товарища, хоть оба, наверно, могут погибнуть, не добравшись до
убежища".
Из петеэровского взвода теперь остался он один. Нужно попробовать
остановить хоть одного "тигра". Остальные попятятся, они такие...
Деревянчук выбрался из траншеи и короткими перебежками - к старым
ясеням, которые росли под шоссе. Оттуда легче попасть в борт. Едва лишь
залег возле размытого дождями узловатого корня, - в голой кроне взорвался
снаряд, посланный "тигром". Подрубленная осколком ветка сорвалась вниз,
больно зацепила шею. На мгновение аж в глазах потемнело.
Вражеский танк надвигался прямо на него. Деревъянчук начал стрелять по
гусеницам. Из них сыпались искры, но танк не останавливался. Оставались
десятки метров между ним и вражеским танком. Если бы ярость и ненависть, что
кипели в душе подолянина к фашистам, могли взрываться, словно тол, то от
"тигра" не осталось бы и щепки. Но гитлеровцы, которые вели танк, понимали,
что именно тола и не хватает бойцу, и с садистским наслаждением - ружье не
страшно! - опустили ствол орудия как можно ниже, чтобы разметать солдата
вместе с деревом.
Отчаяние длилось секунды, но и тогда лихорадочно работала мысль.
Деревъянчук твердой рукой навел ружье на "тигра". Он целился не в
восемнадцатисантиметровую лобовую броню. Было в машине место, которое могло
решить поединок в его пользу - ствол. Когда-то, еще на срочной службе,
Деревянчук хорошо попадал в яблоко мишени. И сейчас, когда на поправки
времени не оставалось, когда до смерти было неуловимое мгновение. он
уверенно схватил на мушку зрачок ствола и нажал курок.
Тугая взрывная волна отбросила Деревъянчука, и он упал на размяклый
супесок. Перехватило вздох, пекло левую ладонь. Что там? Кровь! Потом глянул
на танк: ни пушки, ни половины башни на нем не было. Зияла, дымилась дыра.
"Попал!" - обрадовался парень.
"Тигры, что шли позади, втревожились гибелью первой машины и не
рискнули продвигаться дальше. Воспользовавшись этим, Деревъянчук отполз по
кювету к домам. Его след помечали капли крови.
- Товарищ сержант, - на помощь командиру отделения ринулся Халюков.- вы
ранены?
- Кость не зацепило.- успокоил Деревянчук.
Халюков перебинтовал сержанту руку. Тот приклонился к стене, отдышался
и обвел взглядом помещения. В противоположном углу стонал Русус. У окна
стоял за "максимом" незнакомый старший сержант. В дверях появились два
лейтенанта (один из них, Крюков, впоследствии стал командиром роты) и
старшина Дейнега.
- Танки окружают нас, - сказал Дейнега.
Услышав это, Деревянчук протянул здоровую руку к ружью, встал на ноги.
Выглянул во двор - из-за угла появился "тигр". Сержант метнул под гусеницу
гранату - она вырвала кусок трака, но гусеница не лопнула. Танк сдал назад и
начал вблизи бить по дому. Но у него, по-видимому, были только болванки, и
он лишь дырявил ими стены.
Гитлеровцам не удалось уничтожить окруженных. На ночь танки отошли
назад. Саперы, которые прибыли из левого берега, в это время отгородили
минами подступы к шоссе. Полк пополнился свежими силами, боеприпасами и был
готов отбивать новые контратаки.
Подполковник Левенцов, когда ему доложили, что сержант Деревянчук
ранен, приказал отправить бойца в медсанбат. Деревянчук не хотел идти и
осмелился обратиться к командиру полка, чтобы тот изменил свое решение.
В глубоком блиндаже мигал сделанный из гильзы каганец. Над тумбочкой
поднимался пар от алюминиевой кружки с чаем. Левенцов обхватил его руками,
видно, грелся и отхлебывал горячий напиток. Появление Деревянчука будто и не
удивило его, он протянул сержанту кружку:
- На, попей. Где-то недели две горячего во рту не было?
- Да, товарищ подполковник.
- Как рука?
- Прекрасно, - солгал Деревянчук, - даже забыл...
- Знаю, куда клонишь, партизан.
- А я здоров.
- Зарос как черт.
- Не до бритья было. В Берлине будем прихорашиваться...
- Ну, ладно, оставайся. И вот что. Мы тебя ко второму ордену Славы
представили...
Проснулся сержант от взрывов: танки, которые спешили опять осадить
советских бойцов, подорвались на минах.
Вскоре заговорила наша артиллерия, разогнала гитлеровскую пехоту. Полк
отправился брать станцию Лебус. Когда очищали от автоматчиков вокзал,
Деревянчука еще раз ранило - в ногу, но опять кость не зацепило. Вынужденный
обратиться в медсанбат, он при первой возможности убежал оттуда и на подходе
к Франкфурту разыскал свой батальон.
Уже дул теплый весенний ветер. Над очистившимся ото льда Одером стаями
кружили перелетные птицы. Пахло зеленой травой.
Штурмовали Франкфурт на рассвете, после артиллерийской подготовки.
Петеэровцы бежали в одной цепи с пехотой, пока не обозвались два дота,
которым снаряды ничего не могли сделать.
- Выручай, Деревянчук! - сказал комбат капитан Позняков.- Ты же
снайпер... Сержант пополз к доту. Следом за ним - Халюков с патронами.
Деревянчук стрелял долго, терпеливо, прямо в амбразуру. Потом дал знак
комбату, мол, поднимайте людей, а сам продолжал держать амбразуру на
прицеле. И - ненапрасно. Начали бойцы перебегать - дот ожил. Сержант послал
туда еще одну пулю. В этот раз - без промаха.
- Бежим и мы, - позвал Халюкова.
На второй линии обороны пехоту встретили бронетранспортеры.
Замаскированные в кустарниках, они застрочили из пулеметов. Упал мертвым
петеэровец ефрейтор Свидерский. Ошеломила весть о гибели капитана Познякова.
- Вот гады! - ругался Деревянчук.- Погодите же... Он осторожно
отодвинулся назад, взял налево, лег под деревом. Несколькими выстрелами
прощупал кустарники - бил зажигательными, - и верхушки кустов лизнуло пламя.
То горел бронетранспортер...
Когда хоронили павших во время штурма Фраикфурта, командир полка
сообщил, что комбату капитану Познякову посмертно присвоено звание Героя
Советского Союза.
Назвал Левенцов и награжденных бойцов. Николай Михайлович Деревянчук
был отмечен орденом Славы I степени.
Никогда не забыть лучшему трактористу колхоза имени Шестакова в селе
Давидковцы на Хмельниччине боевых дней своей фронтовой жизни.
ВСЕГДА НА РАССВЕТЕ
Он чаще всего вспоминается мне в день возвращения из Москвы, с Парада
Победы, - рассказывает бывший командир разведывательной роты Алексей Розов.
Юный на вид, но не по летам серьезный, Григорий Шекера рассказал тогда
о разговоре с Михаилом Ивановичем Калининым на приеме, устроенном в Кремле
на честь участников парада. Калинин, сосед Григория по праздничному столу,
спросил его: "Сколько вам лет, товарищ гвардии старшина?" - "Двадцать один",
- ответил Шекера. "А родом откуда?" - "Из Украины, из Нежина". - "Родители?
Братья, сестры?.." - "Одна мать дома теперь. Отец в армии, он и в
гражданскую воевал. Братья, Андрей и Сашко тоже на фронте были". - "Куда
собираетесь после армии? Имеете специальность?" - "Я, Михайло Иванович, в
сорок первом десятилетку закончил. В моей трудовой жизни первой была
должность санитара в военном госпитале. Работал добровольно, с госпиталем и
эвакуировался. Вскоре после курсов стал разведчиком. Следовательно, нет
гражданской специальности..." Калинин на это заметил: "Не беда, будет
желание - и специальность приобретете. Главное - перестроиться на мирную
жизнь".
После демобилизации из армии Грицко вернулся в Нежин. Райком направил
его, уже члена партии, заместителем директора железнодорожного ресторана.
Там и секретарем парторганизации избрали. Принципиальность и честность
фронтовика помогли Шекере навести порядок учета и продажи продуктов,
разоблачить плутов, что пиявками присосались к злачному месту... Через три
года обком направил Григория Кондратовича в Киевскую юридическую школу.
Потом - учеба в университете. Теперь он юрист, адвокат.
- Вас интересует, как воевал Григорий Шекера? Летом сорок второго года
его и еще четырех бойцов воздушно-десантной дивизии, среди них одну девушку,
забросили из-под Москвы в тыл врага. Группа приземлилась в треугольнике, где
сливаются Припять с Днепром. Десантники должны были разыскать тамошние
партизанские отряды, связаться с их командирами, известить об этом в Москву.
Радиограмма, переданная Галей Кириленко через две недели после
приземления, была последней вестью о группе. Разведчики так и не нашли в
плавнях партизан, неожиданно попали в ловушку, устроенную фашистскими
карателями. В одиночку прорывались из окружения.
Шекера добрался до Носовского района на Черниговщине, стал бойцом в
отряде народных мстителей, которым командовал Снмоненко, колхозник из села
Красные Партизаны.
Командир отряда лично выполнял ответственные операции и всегда брал с
собой Шекеру. В Фихивце, между Прилуками и Нежином, партизаны подняли в
воздух железнодорожный мост, на сутки задержали движение поездов. Отряд
завладел местечком Чемером и распределил там среди населения продукты,
награбленные оккупантами.
Обо всем этом я узнал от самого Грицка в конце сорок третьего года,
когда освободили Черниговщину и он пришел в нашу роту. Мы впритык подошли к
Днепру напротив сел Старый и Новый Глибив. Там как раз тот же треугольник,
куда прыгал Шекера из самолета...
Разведчики должны были ночью переплыть Днепр, узнать об обороне
противника, взять "языка". В группу выделили сержантов Сычева, Поликарпова и
новичка Шекеру. В моих фронтовых бумагах сохранились страницы из дневника,
который вел Григорий. Вот они: "Наши лодки неслышно причалили к берегу под
обрывом, - читал Розов на пожелтевшем листе. - Я знал, что где-то здесь
переправлялись партизаны. Следовательно, и регулярные части смогут. Главное
- разгадать систему обороны фашистов... На рассвете мы с Поликарповым
вкарабкались на гребень глинистого обрыва. Было росисто, и мы промокли до
рубца. Дрожали от холода, но ползли. Впереди над бруствером торчал пулемет.
Заглянули тихонько в окоп - два фрица храпят. Разбудили их, связали и
потянули на плащ-палатках к своим. Аж вспотели, пока доцуприкали их до
лодки. Не успели конвоиры с "языками" оттолкнуться от берега, как немцы
обнаружили пропажу. Стрельба поднялась! Нам всем, кто оставался на этом
берегу, пришлось занимать оборону. Между тем лодка с "языками" благополучно
досталась противоположного берега. Одну за одной мы отбивали атаки
власовцев, - патронов и гранат хватало. Продержались до вечера. Полковник
спросил по рации, не хотим ли вернуться. "Нет! - ответили.- Зачем туда-сюда
ездить..." Утром заговорила наша артиллерия и хорошо-таки поколошматила
власовцев. Четыре дня мы держались на плацдарме, пока саперы переправу
навели..."
Розов прибавил к этому, что за операцию на Днепре Шекера был награжден
орденом Ленина. Очень дорожил Григорий своей первой наградой, все документы,
личные записки, дневник сдавал, когда отправлялся в разведку, а орден возле
сердца берег.
Вот другая запись. "Мы с Поликарповым и Сычевым сдружились быстро.
Ребята таковы, что во всем можно на них положиться, а для разведчика превыше
всего - полное доверие. Поэтому и за Припять вместе направились ночью.
Быстро добрались до первого вражеского окопа, в котором, казалось, никого не
было. Скатился я туда и вдруг почувствовал, что фашист, который сидел на
дне, обхватил меня своими лапами и не дает пошевелиться. Пришлось применить
нож. Не повезло и с другими двумя фрицами во втором окопе. Они пробовали
шуметь, и мы вынуждены были уничтожить их. Аж в третьем окопе взяли одного,
вынули затвор из вражеского пулемета и уже перед рассветом возвращались
назад. Ползем и наталкиваемся на немецкую линию связи. Разрезаю и связываю