---------------------------------------------------------------
     (c) A.A.Milne, 1926
     (c) Б.Заходер, перевод, 1965
---------------------------------------------------------------



     




     Ну вот, перед вами Винни-Пух.

     

     Как видите, он  спускается  по  лестнице  вслед  за  своим
другом   Кристофером   Робином,   головой   вниз,  пересчитывая
ступеньки собственным затылком:  бум-бум-бум.  Другого  способа
сходить  с  лестницы  он  пока  не  знает.  Иногда ему, правда,
кажется, что можно бы найти какой-то другой способ, если бы  он
только   мог   на  минутку  перестать  бумкать  и  как  следует
сосредоточиться. Но увы -- сосредоточиться-то ему и некогда.
     Как бы то ни было, вот он уже спустился  и  готов  с  вами
познакомиться.
     -- Винни-Пух. Очень приятно!
     Вас,  вероятно,  удивляет, почему его так странно зовут, а
если вы знаете английский, то вы удивитесь еще больше.
     Это необыкновенное имя подарил ему Кристофер  Робин.  Надо
вам  сказать,  что  когда-то Кристофер Робин был знаком с одним
лебедем на пруду, которого он звал Пухом. Для лебедя  это  было
очень   подходящее  имя,  потому  что  если  ты  зовешь  лебедя
громко:"Пу-ух! Пу-ух!"-- а он  не  откликается,  то  ты  всегда
можешь  сделать вид, что ты просто понарошку стрелял; а если ты
звал его тихо, то все подумают, что ты  просто  подул  себе  на
нос.  Лебедь  потом  куда-то делся, а имя осталось, и Кристофер
Робин решил отдать его своему медвежонку, чтобы оно не  пропало
зря.
     А  Винни -- так звали самую лучшую, самую добрую медведицу
в  зоологическом  саду,  которую  очень-очень  любил  Кристофер
Робин.  А  она  очень-очень  любила  его. Ее ли назвали Винни в
честь Пуха, или Пуха назвали в ее честь -- теперь уже никто  не
знает,  даже папа Кристофера Робина. Когда-то он знал, а теперь
забыл.
     Словом, теперь мишку зовут Винни-Пух, и вы знаете почему.
     Иногда Винни-Пух любит вечерком во что-нибудь поиграть,  а
иногда,  особенно  когда  папа  дома,  он больше любит тихонько
посидеть у огня и послушать какую-нибудь интересную сказку.
     В этот вечер...


     


     -- Папа, как насчет сказки?-- спросил Кристофер Робин.
     -- Что насчет сказки?-- спросил папа.
     -- Ты не мог бы рассказать Винни-Пуху сказочку? Ему  очень
хочется!
     -- Может  быть,  и  мог  бы,--  сказал папа.-- А какую ему
хочется и про кого?
     -- Интересную, и про него, конечно. Он ведь  у  нас  ТАКОЙ
медвежонок!
     -- Понимаю.-- сказал папа.
     -- Так, пожалуйста, папочка, расскажи!
     -- Попробую,-- сказал папа.
     И он попробовал.

     Давным-давно  --  кажется,  в прошлую пятницу -- Винни-Пух
жил в лесу один-одинешенек, под именем Сандерс.

     -- Что  значит  "жил  под  именем"?--  немедленно  спросил
Кристофер Робин.
     -- Это  значит,  что  на  дощечке над дверью было золотыми
буквами написано "Мистер Сандерс", а он под ней жил.
     -- Он, наверно, и сам этого не понимал,-- сказал Кристофер
Робин.
     -- Зато теперь понял,-- проворчал кто-то басом.
     -- Тогда я буду продолжать,-- сказал папа.

     Вот однажды, гуляя по  лесу,  Пух  вышел  на  полянку.  На
полянке  рос  высокий-превысокий дуб, а на самой верхушке этого
дуба кто-то громко жужжал: жжжжжжж...
     Винни-Пух сел на траву под деревом, обхватил голову лапами
и стал думать.
     Сначала он подумал так:  "Это--  жжжжжж--  неспроста!  Зря
никто  жужжать не станет. Само дерево жужжать не может. Значит,
тут кто-то жужжит. А зачем тебе жужжать, если ты --  не  пчела?
По-моему, так! "
     Потом  он  еще подумал-подумал и сказал про себя: "А зачем
на свете пчелы? Для того, чтобы делать мед! По-моему, так!"
     Тут он поднялся и сказал:
     -- А зачем на  свете  мед?  Для  того,  чтобы  я  его  ел!
По-моему, так, а не иначе!
     И с этими словами он полез на дерево.
     Он  лез,  и  лез,  и  все лез, и по дороге он пел про себя
песенку, которую сам тут же сочинил. Вот какую:


     	Мишка очень любит мед!
     	Почему? Кто поймет?
     	В самом деле, почему
     	Мед так нравится ему?


     Вот он влез еще немножко повыше... и еще немножко... и еще
совсем-совсем немножко повыше... И тут ему пришла на ум  другая
песенка-пыхтелка:


     	Если б мишки были пчелами,
     	То они бы нипочем
     	Никогда и не подумали
     	Так высоко строить дом;

     	И тогда (конечно, если бы
     	Пчелы-- это были мишки!)
     	Нам бы, мишкам, было незачем
     	Лазить на такие вышки!


     По правде говоря, Пух уже порядком устал, поэтому Пыхтелка
получилась   такая   жалобная.   Но   ему  осталось  лезть  уже
совсем-совсем-совсем немножко. Вот стоит только влезть  на  эту
веточку-- и...
     ТРРАХ!
     -- Мама!--  крикнул  Пух, пролетев добрых три метра вниз и
чуть не задев носом о толстую ветку.
     -- Эх, и зачем я только...-- пробормотал он, пролетев  еще
метров пять.
     -- Да ведь я не хотел сделать ничего пло...-- попытался он
объяснить, стукнувшись о следующую ветку и перевернувшись вверх
тормашками.
     -- А   все  из-за  того,--  признался  он  наконец,  когда
перекувырнулся еще  три  раза,  пожелал  всего  хорошего  самым
нижним   веткам   и  плавно  приземлился  в  колючий-преколючий
терновый куст,-- все из-за  того,  что  я  слишком  люблю  мед!
Мама!..
     Пух  выкарабкался  из  тернового  куста,  вытащил  из носа
колючки и снова задумался. И самым первым делом  он  подумал  о
Кристофере Робине.

     -- Обо  мне?--  переспросил  дрожащим  от волнения голосом
Кристофер Робин, не смея верить такому счастью.
     -- О тебе.
     Кристофер Робин ничего не сказал, но глаза его становились
все больше и больше, а щеки все розовели и розовели.

     Итак,  Винни-Пух  отправился  к  своему  другу  Кристоферу
Робину, который жил в том же лесу, в доме с зеленой дверью.
     -- Доброе утро, Кристофер Робин!-- сказал Пух.
     -- Доброе утро, Винни-Пух!-- сказал мальчик.
     -- Интересно, нет ли у тебя случайно воздушного шара?
     -- Воздушного шара?
     -- Да,  я как раз шел и думал: "Нет ли у Кристофера Робина
случайно воздушного шара?" Мне было просто интересно.
     -- Зачем тебе понадобился воздушный шар?
     Винни-Пух  оглянулся   и,   убедившись,   что   никто   не
подслушивает, прижал лапу к губам и сказал страшным шепотом:
     -- Мед.
     -- Что-о?
     -- Мед!-- повторил Пух.
     -- Кто же это ходит за медом с воздушными шарами?
     -- Я хожу!-- сказал Пух.
     Ну,  а  как  раз  накануне Кристофер Робин был на вечере у
своего друга  Пятачка,  и  там  всем  гостям  дарили  воздушные
шарики.  Кристоферу  Робину  достался  большущий зеленый шар, а
одному   из   Родных    и    Знакомых    Кролика    приготовили
большой-пребольшой  синий  шар,  но этот Родственник и Знакомый
его не взял, потому что сам он был еще такой маленький, что его
не взяли в гости, поэтому Кристоферу  Робину  пришлось,  так  и
быть, захватить с собой оба шара-- и зеленый и синий.
     -- Какой тебе больше нравится?-- спросил Кристофер Робин.
     Пух обхватил голову лапами и задумался глубоко-глубоко.
     -- Вот какая история, -- сказал он. -- Если хочешь достать
мед--  главное дело в том, чтобы пчелы тебя не заметили. И вот,
значит, если шар будет зеленый, они  могут  подумать,  что  это
листик,  и  не  заметят тебя, а если шар будет синий, они могут
подумать, что это просто кусочек неба, и тоже тебя не  заметят.
Весь вопрос-- чему они скорее поверят?
     -- А думаешь, они не заметят под шариком тебя?
     -- Может,  заметят,  а может, и нет,-- сказал Винни-Пух.--
Разве знаешь, что пчелам в голову придет?-- Он подумал  минутку
и  добавил:-- Я притворюсь, как будто я маленькая черная тучка.
Тогда они не догадаются!
     -- Тогда тебе лучше взять синий шарик,-- сказал  Кристофер
Робин.
     И вопрос был решен.
     Друзья  взяли  с  собой  синий  шар,  Кристофер Робин, как
всегда (просто на всякий случай), захватил свое  ружье,  и  оба
отправились в поход.
     Винни-Пух первым делом подошел к одной знакомой луже и как
следует  вывалялся  в  грязи, чтобы стать совсем-совсем черным,
как настоящая тучка. Потом они стали надувать  шар,  держа  его
вдвоем  за  веревочку.  И когда шар раздулся так, что казалось,
вот-вот лопнет, Кристофер Робин  вдруг  отпустил  веревочку,  и
Винни-Пух  плавно  взлетел  в  небо и остановился там-- как раз
напротив верхушки пчелиного дерева, только немного в стороне.
     -- Ураааа!-- закричал Кристофер Робин.
     -- Что, здорово?-- крикнул ему из поднебесья  Винни-Пух.--
Ну, на кого я похож?
     -- На медведя, который летит на воздушном шаре!
     -- А  на маленькую черную тучку разве не похож?-- тревожно
спросил Пух.
     -- Не очень.
     -- Ну ладно, может быть, отсюда больше  похоже.  А  потом,
разве знаешь, что придет пчелам в голову!
     К  сожалению,  ветра  не  было,  и  Пух  повис  в  воздухе
совершенно неподвижно. Он мог чуять мед, он мог видеть мед,  но
достать мед он, увы, никак не мог.
     Спустя некоторое время он снова заговорил.
     -- Кристофер Робин!-- крикнул он шепотом.
     -- Чего?
     -- По-моему, пчелы что-то подозревают!
     -- Что именно?
     -- Не   знаю  я.  Но  только,  по-моему,  они  ведут  себя
подозрительно!
     -- Может, они думают, что ты хочешь утащить у них мед?
     -- Может, и так. Разве знаешь, что пчелам в голову придет!
     Вновь наступило  недолгое  молчание.  И  опять  послышался
голос Пуха:
     -- Кристофер Робин!
     -- Что?
     -- У тебя дома есть зонтик?
     -- Кажется, есть.
     -- Тогда  я  тебя прошу: принеси его сюда и ходи тут с ним
взад  и  вперед,  а  сам  поглядывай  все  время  на   меня   и
приговаривай:  "Тц-тц-тц,  похоже,  что  дождь  собирается!"  Я
думаю, тогда пчелы нам лучше поверят.
     Ну,  Кристофер  Робин,  конечно,  рассмеялся  про  себя  и
подумал:  "Ах  ты,  глупенький  мишка!"--  но вслух он этого не
сказал, потому что он очень любил Пуха.
     И он отправился домой за зонтиком.
     -- Наконец-то!-- крикнул Винни-Пух, как  только  Кристофер
Робин  вернулся.--  А  я уже начал беспокоиться. Я заметил, что
пчелы ведут себя совсем подозрительно!
     -- Открыть зонтик или не надо?
     -- Открыть, но только  погоди  минутку.  Надо  действовать
наверняка.  Самое главное -- это обмануть пчелиную царицу. Тебе
ее оттуда видно?
     -- Нет.
     -- Жаль, жаль. Ну, тогда ты  ходи  с  зонтиком  и  говори:
"Тц-тц-тц,  похоже,  что  дождь  собирается",  а  я  буду  петь
специальную Тучкину Песню-- такую,  какую,  наверно,  поют  все
тучки в небесах... Давай!
     Кристофер  Робин  принялся  расхаживать  взад и вперед под
деревом и говорить, что, кажется, дождь собирается, а Винни-Пух
запел такую песню:


     Я Тучка, Тучка, Тучка,
     А вовсе не медведь,
     Ах, как приятно Тучке
     По небу лететь!

     Ах, в синем-синем небе
     Порядок и уют--
     Поэтому все Тучки
     Так весело поют!


     Но пчелы, как ни странно,  жужжали  все  подозрительнее  и
подозрительнее.  Многие  из них даже вылетели из гнезда и стали
летать вокруг Тучки, когда она запела второй  куплет  песни.  А
одна  пчела  вдруг  на  минутку присела на нос Тучки и сразу же
снова взлетела.
     -- Кристофер -- ай! -- Робин! -- закричала Тучка.
     -- Что?
     -- Я думал, думал и наконец все  понял.  Это  неправильные
пчелы!
     -- Да ну?
     -- Совершенно   неправильные!   И   они,  наверно,  делают
неправильный мед, правда?
     -- Ну да?
     -- Да. Так что мне, скорей всего, лучше спуститься вниз.
     -- А как?-- спросил Кристофер Робин.
     Об этом Винни-Пух как  раз  еще  и  не  подумал.  Если  он
выпустит из лап веревочку, он упадет и опять бумкнет. Эта мысль
ему  не  понравилась.  Тогда он еще как следует подумал и потом
сказал:
     -- Кристофер Робин, ты должен сбить шар из ружья. Ружье  у
тебя с собой?
     -- Понятно, с собой,-- сказал Кристофер Робин.-- Но если я
выстрелю в шарик, он же испортится!
     -- А  если  ты  не выстрелишь, тогда испорчусь я,-- сказал
Пух.
     Конечно,  тут  Кристофер  Робин  сразу  понял,  как   надо
поступить. Он очень тщательно прицелился в шарик и выстрелил.
     -- Ой-ой-ой!-- вскрикнул Пух.
     -- Разве я не попал? -- спросил Кристофер Робин.
     -- Не  то чтобы совсем не попал,-- сказал Пух,-- но только
не попал в шарик!
     -- Прости,  пожалуйста,--   сказал   Кристофер   Робин   и
выстрелил снова.
     На  этот  раз  он  не  промахнулся.  Воздух начал медленно
выходить из шарика, и Винни-Пух плавно опустился на землю.
     Правда, лапки у него совсем одеревенели,  оттого  что  ему
пришлось  столько  времени  висеть, держась за веревочку. Целую
неделю после этого происшествия он не мог ими пошевелить, и они
так и торчали кверху.  Если  ему  на  нос  садилась  муха,  ему
приходилось
     сдувать ее: "Пухх! Пуххх!"
     И,  может  быть  -- хотя я в этом не уверен,-- может быть,
именно тогда-то его и назвали Пухом.

     -- Сказке конец?-- спросил Кристофер Робин.
     -- Конец этой сказке. А есть и другие.
     -- Про Пуха и про меня?
     -- И про Кролика, про Пятачка, и про  всех  остальных.  Ты
сам разве не помнишь?
     -- Помнить-то   я  помню,  но  когда  хочу  вспомнить,  то
забываю...
     -- Ну, например, однажды  Пух  и  Пятачок  решили  поймать
Слонопотама...
     -- А поймали они его?
     -- Нет.
     -- Где им! Ведь Пух совсем глупенький. А я его поймал?
     -- Ну, услышишь-- узнаешь.
     Кристофер Робин кивнул.
     -- Понимаешь, папа, я-то все помню, а вот Пух забыл, и ему
очень-очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая
сказка, а не просто так... вспоминание.
     -- Вот и я так думаю.
     Кристофер  Робин  глубоко  вздохнул,  взял  медвежонка  за
заднюю лапу и поплелся к двери, волоча его за собой.  У  порога
он обернулся и сказал:
     -- Ты придешь посмотреть, как я купаюсь?
     -- Наверно,-- сказал папа.
     -- А  ему  не  очень  было больно, когда я попал в него из
ружья?
     -- Ни капельки,-- сказал папа.
     Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа  услышал,  как
Винни-Пух поднимается по лесенке: бум-бум-бум.






     Как-то  днем  известный  своим друзьям, а значит, теперь и
вам, Винни-Пух (кстати, иногда для краткости его  звали  просто
Пух)  не  спеша  прогуливался  по Лесу с довольно важным видом,
ворча себе под нос новую песенку.
     Ему было чем гордиться-- ведь эту песенку-ворчалку он  сам
сочинил  только  сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней
гимнастикой перед зеркалом. Надо  вам  сказать,  что  Винни-Пух
очень   хотел   похудеть   и   потому   старательно   занимался
гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и
в это время пел так:
     -- Тара-тара-тара-ра!
     А  потом,  когда  он   наклонялся,   стараясь   дотянуться
передними лапками до носков, он пел так:
     -- Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па!
     Ну,   вот  так  и  сочинилась  песенка-ворчалка,  и  после
завтрака Винни все время повторял ее про  себя,  все  ворчал  и
ворчал,  пока  не выучил ее всю наизусть. Теперь он знал ее всю
от начала до конца. Слова в этой Ворчалке  были  приблизительно
такие:


     Тара-тара-тара-ра !
     Трам-пам-пам-тарарам-пам-па!
     Тири-тири-тири-ри,
     Трам-пам-пам-тиририм-пим-пи!


     И  вот,  ворча  себе  под нос эту Ворчалку и размышляя-- а
размышлял Винни-Пух о том, что было бы, если бы он , Винни, был
не Винни-Пухом, а кем-нибудь совсем-совсем другим, - наш  Винни
незаметно  дошел  до  песчаного  откоса, в котором была большая
дыра.
     -- Ага! -  сказал  Пух.  (Трам-пам-пам-тирирам-пам-па!)  -
Если  я  что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то дыра - это нора, а
нора - это Кролик,  а  Кролик  -  это  подходящая  компания,  а
подходящая  компания  - это такая компания, где меня чем-нибудь
угостят и с удовольствием послушают мою Ворчалку. И  все  такое
прочее!
     Тут он наклонился, сунул голову в нору и крикнул:
     -- Эй! Кто-нибудь дома?
     Вместо  ответа  послышалась  какая-то возня, а потом снова
стало тихо.
     -- Я  спросил:  "Эй!  Кто-нибудь  дома?"--  повторил   Пух
громко-громко.
     -- Нет!--  ответил  чей-то голос.-- И незачем так орать,--
прибавил он,-- я и в первый раз прекрасно тебя понял.
     -- Простите! -- сказал Винни-Пух.-- А  что,  совсем-совсем
никого нет дома?
     -- Совсем-совсем  никого!--  отвечал  голос. Тут Винни-Пух
вытащил голову из норы и задумался.
     Он подумал так: "Не может быть,  чтобы  там  совсем-совсем
никого  не  было!  Кто-то  там  все-таки есть-- ведь кто-нибудь
должен же был сказать: "Совсем-совсем никого!"
     Поэтому он снова наклонился, сунул голову в отверстие норы
и сказал:
     -- Слушай, Кролик, а это не ты?
     -- Нет, не я!-- сказал Кролик совершенно не своим голосом.
     -- А разве это не твой голос?
     -- По-моему, нет,-- сказал Кролик.-- По-моему, он  совсем,
ну ни капельки не похож! И не должен бытьпохож!
     -- Вот как?-- сказал Пух.
     Он снова вытащил голову наружу, еще раз задумался, а потом
опять сунул голову обратно и сказал:
     -- Будьте так добры, скажите мне, пожалуйста, куда девался
Кролик?
     -- Он  пошел  в  гости  к  своему  другу  Винни-Пуху. Они,
знаешь, какие с ним друзья!
     Тут Винни-Пух прямо охнул от удивления.
     -- Так ведь это же я!-- сказал он.
     -- Что значит "я"? "Я" бывают разные!
     -- Это "я" значит: это я, Винни-Пух!
     На этот раз удивился Кролик. Он удивился еще больше Винни.
     -- А ты в этом уверен?-- спросил он.
     -- Вполне, вполне уверен!-- сказал Винни-Пух.
     -- Ну хорошо, тогда входи!
     И Винни полез в  нору.  Он  протискивался,  протискивался,
протискивался и наконец очутился там.
     -- Ты был совершенно прав,-- сказал Кролик, осмотрев его с
головы  до  ног.--  Это действительно ты! Здравствуй, очень рад
тебя видеть!
     -- А ты думал, кто это?
     -- Ну, я думал, мало ли кто это может  быть!  Сам  знаешь,
тут,  в  Лесу  нельзя  пускать  в дом кого попало! Осторожность
никогда  не  повредит.  Ну  ладно.  А  не  пора  ли  чем-нибудь
подкрепиться?
     Винни-Пух  был  всегда  не  прочь  немного подкрепиться, в
особенности часов в одиннадцать утра , потому что в  это  время
завтрак  уже давно окончился, а обед еще и не думал начинаться.
И, конечно, он страшно обрадовался, увидев, что Кролик  достает
чашки  и тарелки. А когда Кролик спросил "Тебе чего намазать --
меду или сгущенного молока?" -- Пух пришел в такой восторг, что
выпалил: "И того и другого!" Правда, спохватившись,  он,  чтобы
не  показаться  очень  жадным, поскорее добавил: "А хлеба можно
вообще не давать!"

     


     И тут он замолчал и долго-долго ничего не говорил,  потому
что рот у него был ужасно занят.
     А  спустя  долгое  время,  мурлыкая что-то сладким-сладким
голоском-- голос у него стал прямо-таки  медовый!--  Пух  встал
из-за  стола, от всей души пожал Кролику лапу и сказал, что ему
пора идти.
     -- Уже пора?-- вежливо спросил Кролик.
     Нельзя ручаться, что он не подумал про себя: "Не  очень-то
вежливо  уходить  из  гостей  сразу,  как только ты наелся". Но
вслух он этого не сказал, потому что он был очень умный Кролик.
     Вслух он спросил:
     -- Уже пора?
     -- Ну,-- замялся Пух,-- я мог бы побыть еще немного,  если
бы  ты... если бы у тебя...-- запинался он и при этом почему-то
не сводил глаз с буфета.
     -- По правде говоря,-- сказал Кролик,--  я  сам  собирался
пойти погулять.
     -- А-а, ну хорошо, тогда и я пойду. Всего хорошего.
     -- Ну, всего хорошего, если ты больше ничего не хочешь.
     -- А  разве еще что-нибудь есть?-- с надеждой спросил Пух,
снова оживляясь.
     Кролик заглянул во все  кастрюли  и  банки  и  со  вздохом
сказал:
     -- Увы. совсем ничего не осталось!
     -- Я  так  и  думал,--  сочувственно  сказал  Пух, покачав
головой.-- Ну, до свиданья, мне пора идти.
     И он полез из норы. Он изо всех сил тянул  себя  передними
лапками  и  изо всей мочи толкал себя задними лапками, и спустя
некоторое время на воле оказался его нос... потом уши...  потом
передние  лапы...  потом  плечи... а потом... А потом Винни-Пух
закричал:
     -- Ай, спасите! Я лучше полезу назад!
     Еще потом он закричал:
     -- Ай, помогите! Нет, уж лучше вперед!
     И, наконец, он завопил отчаянным голосом:
     -- Ай-ай-ай, спасите-помогите! Не могу ни взад ни вперед!
     Тем временем Кролик, который,  как  мы  помним,  собирался
пойти погулять, видя, что парадная дверь забита, выбежал наружу
черным ходом и, обежав кругом, подошел к Пуху.
     -- Ты что-- застрял?-- спросил он.
     -- Не-ет,   я  просто  отдыхаю,--  ответил  Пух,  стараясь
говорить веселым голосом.-- Просто отдыхаю думаю кой  о  чем  и
пою песенку...
     -- Ну-ка, дай мне лапу,-- строго сказал Кролик.
     Винни-Пух протянул ему лапу, и Кролик стал его тащить.
     Он  тащил  и  тащил,  он  тянул  и  тянул,  пока  Винни ну
закричал:
     -- Ой-ой-ой! Больно!
     -- Теперь все ясно,-- сказал Кролик,-- ты застрял
     -- Все из-за  того,--  сердито  сказал  Пух,--  что  выход
слишком узкий!
     -- Нет,  все  из-за  того, что кто-то пожадничал!-- строго
сказал Кролик.-- За столом мне  все  время  казалось,  хотя  из
вежливости  я этого не говорил, что кто-то слишком много ест! И
я твердо знал, что  этот  "кто-то"  --  не  я!  Делать  нечего,
придется сбегать за Кристофером Робином.
     Кристофер  Робин,  друг  Винни-Пуха и Кролика, жил, как вы
помните, совсем в другом конце Леса. Но он сразу же прибежал на
помощь и, когда увидел переднюю  половину  Винни-Пуха,  сказал:
"Ах  ты, глупенький мой мишка!"-- таким ласковым голосом, что у
всех сразу стало легче на душе.
     -- А я как раз начал думать,-- сказал Винни, слегка хлюпая
носом,-- что  вдруг  бедному  Кролику  уже  никогда-никогда  не
придется  ходить через парадную дверь... Я бы тогда очень-очень
огорчился...
     -- Я тоже,-- сказал Кролик.
     -- Не придется ходить через парадную дверь?--  переспросил
Кристофер Робин.-- Почему? Пожалуй, придется...
     -- Ну вот и хорошо,-- сказал Кролик.
     -- Пожалуй,  придется  втолкнуть  тебя  в нору, если мы не
сможем тебя вытащить, -- закончил Кристофер Робин.
     Тут Кролик задумчиво почесал за  ухом  и  сказал,что  ведь
если Винни-Пуха втолкнуть в нору, то он там останется насовсем.
И что хотя он, Кролик, всегда безумно рад видеть Винни-Пуха, но
все-таки,  что  ни  говори,  одним  полагается жить на земле, а
другим под землей, и...
     -- По-твоему, я теперь никогда-никогда не выйду  на  волю?
-- спросил Пух жалобно.
     -- По-моему,   если   ты   уже   наполовину   вылез,  жаль
останавливаться на полпути,-- сказал
     Кролик.
     Кристофер Робин кивнул головой.
     -- Выход один,-- сказал он,--  нужно  подождать,  пока  ты
опять похудеешь.
     -- А долго мне нужно худеть? -- испуганно спросил Пух.
     -- Да так, с недельку.
     -- Ой, да не могу же я торчать тут целую неделю!
     -- Торчать-то  ты  как  раз отлично можешь, глупенький мой
мишка. Вот вытащить тебя отсюда-- это дело похитрее!
     -- Не  горюй,  мы  будем  читать  тебе   вслух!--   весело
воскликнул  Кролик.--  Только  бы  снег не пошел... Да, вот еще
что,-- добавил  он,--  ты,  дружок,  занял  у  меня  почти  всю
комнату...  Можно, я буду вешать полотенца на твои задние ноги?
А то они торчат там совершенно зря, а из  них  выйдет  чудесная
вешалка для полотенец!
     -- Ой-ой-ой,  це-е-лу-ю  неделю!-- грустно сказал Пух.-- А
как же обедать?!
     -- Обедать, дорогой мой, не придется! -- сказал  Кристофер
Робин.  --  Ведь  ты должен скорей похудеть! Вот читать вслух--
это мы тебе обещаем!
     Медвежонок хотел вздохнуть, но не смог-- настолько  крепко
он застрял. Он уронил слезинку и сказал:
     -- Ну,  уж  вы  тогда  хотя  бы  читайте  мне какую-нибудь
удобоваримую  книгу,  которая  может   поддержать   и   утешить
несчастного медвежонка в безвыходном положении...
     И  вот  целую  неделю  Кристофер  Робин читал вслух именно
такую удобоваримую, то есть понятную и интересную, книжку возле
Северного Края Пуха, а Кролик вешал выстиранное  белье  на  его
Южный  Край...  И  тем  временем  Пух  становился все тоньше, и
тоньше, и тоньше.
     А когда неделя кончилась, Кристофер Робин сказал:
     -- Пора!
     Он ухватился за передние лапы Пуха,  Кролик  ухватился  за
Кристофера  Робина,  а  все  Родные и Знакомые Кролика (их было
ужасно много!) ухвати.тись за Кролика и стали тащить  изо  всей
мочи.
     И сперва Винни-Пух говорил одно слово:
     -- Ой!
     А потом другое слово:
     -- Ох!
     И вдруг-- совсем-совсем вдруг-- он сказал:
     -- Хлоп!--  точь-в-точь  как  говорит  пробка,  когда  она
вылетает из бутылки.
     Тут Кристофер Робин, и Кролик, и  все  Родные  и  Знакомые
Кролика  сразу  полетели вверх тормашками! Получилась настоящая
куча мала.
     А на верху этой кучи очутился Винни-Пух-- свободный!
     Винни-Пух  важно  кивнул  всем  своим   друзьям   в   знак
благодарности  и  с  важным  видом  отправился  гулять по Лесу,
напевая свою песенку. А Кристофер Робин посмотрел ему  вслед  и
ласково прошептал:
     -- Ах ты, глупенький мой мишка!






     Лучший  друг  Винни-Пуха,  крошечный  поросенок,  которого
звали   Пятачок,   жил    в    большом-пребольшом    доме,    в
большом-пребольшом дереве. Дерево стояло в самой середине Леса,
дом был в самой середине дерева, а Пяточок жил в самой середине
дома.  А  рядом  с домом стоял столбик, на котором была прибита
поломанная доска с надписью, и тот, кто умел немножко
читать, мог прочесть:

     Посторонним В.

     Больше никто ничего не мог прочесть, даже  тот,  кто  умел
читать совсем хорошо.
     Как-то  Кристофер  Робин  спросил  у  Пятачка, что тут, на
доске, написано. Пятачок сразу же сказал, что тут написано  имя
его дедушки и что эта доска с надписью-- их фамильная реликвия,
то есть семейная драгоценность.
     Кристофер  Робин  сказал, что не может быть такого имени--
Посторонним В., а Пятачок ответил, что нет, может, нет,  может,
потому что дедушку же так звали! И "В"-- это просто сокращение,
а  полностью  дедушку  звали  Посторонним  Вилли,  а  это  тоже
сокращение имени Вильям Посторонним.
     -- У дедушки было два имени,-- пояснил он,-- специально на
тот случай, если он одно где-нибудь потеряет.
     -- Подумаешь! У меня тоже два  имени,--  сказал  Кристофер
Робин.
     -- Ну  вот,  что  я говорил!-- сказал Пятачок.-- Значит, я
прав!
     Был чудесный зимний  день.  Пятачок,  разметавший  снег  у
дверей  своего  дома, поднял голову и увидел не кого иного, как
Винни-Пуха. Пух медленно шел куда-то,  внимательно  глядя  себе
под  ноги, и так глубоко задумался, что, когда Пятачок окликнул
его, он и не подумал остановиться.

     


     -- Эй, Пух!-- закричал Пятачок.-- Здорово, Пух! Ты что там
делаешь?
     -- Охочусь!-- сказал Пух.
     -- Охотишься? На кого?
     -- Выслеживаю кого-то!-- таинственно ответил Пух.
     Пятачок подошел к нему поближе:
     -- Выслеживаешь? Кого?
     -- Вот как раз об этом я все время сам  себя  спрашиваю,--
сказал Пух.-- В этом весь вопрос: кто это?
     -- А как ты думаешь, что ты ответишь на этот вопрос?
     -- Придется  подождать,  пока  я с ним встречусь,-- сказал
Винни-Пух.-- Погляди-ка сюда.-- Он показал на снег прямо  перед
собой.-- Что ты тут видишь?
     -- Следы,--  сказал  Пятачок.--  .Отпечатки лап!-- Пятачок
даже взвизгнул от волнения.-- Ой,  Пух!  Ты  думаешь...  это...
это... страшный Бука?!
     -- Может  быть,--  сказал  Пух.--  Иногда  как будто он, а
иногда как будто и не он. По следам разве угадаешь?
     Он замолчал  и  решительно  зашагал  вперед  по  следу,  а
Пятачок, помедлив минутку-другую, побежал за ним.
     Внезапно Винни-Пух остановился и нагнулся к земле.
     -- В чем дело?-- спросил Пятачок.
     -- Очень странная вещь,-- сказал медвежонок.-- Теперь тут,
кажется,  стало  два  зверя.  Вот  к  этому-- Неизвестно Кому--
подошел другой-- Неизвестно Кто, и они  теперь  гуляют  вдвоем.
Знаешь  чего,  Пятачок?  Может  быть,  ты пойдешь со мной, а то
вдруг это окажутся Злые Звери?
     Пятачок мужественно почесал  за  ухом  и  сказал,  что  до
пятницы он совершенно свободен и с большим удовольствием пойдет
с Пухом, в особенности если там Настоящий Бука.
     -- Ты  хочешь  сказать,  если  там  два  Настоящих Буки,--
уточнил Винни-Пух, а Пятачок сказал, что это все равно, ведь до
пятницы ему совершенно нечего делать.
     И они пошли дальше вместе.
     Следы шли вокруг маленькой ольховой рощицы...  и,  значит,
два  Буки,  если  это  были  они,  тоже  шли  вокруг рощицы, и,
понятно, Пух и Пятачок тоже пошли вокруг рощицы.
     По пути Пятачок рассказывал Винни-Пуху интересные  истории
из  жизни  своего  дедушки  Посторонним  В.  Например, как этот
дедушка лечился от ревматизма после охоты и как  он  на  склоне
лет начал страдать одышкой, и всякие другие занятные вещи.
     А  Пух  все  думал,  как  же  этот дедушка выглядит. И ему
пришло в голову, что вдруг они сейчас охотятся как раз на  двух
дедушек,  и  интересно, если они поймают этих дедушек, можно ли
будет взять хоть одного домой и держать  его  у  себя,  и  что,
интересно, скажет по этому поводу Кристофер Робин.
     А следы все шли и шли перед ними...
     Вдруг Винни-Пух снова остановился как вкопанный.
     -- Смотри!-- закричал он шепотом и показал на снег.
     -- Куда?--  тоже  шепотом  закричал Пятачок и подскочил от
страха. Но, чтобы показать, что он подскочил не  от  страха,  а
просто  так, он тут же подпрыгнул еще разика два, как будто ему
просто захотелось попрыгать.
     -- Следы,-- сказал Пух.-- Появился третий зверь!
     -- Пух,-- взвизгнул Пятачок,-- ты думаешь,  это  еще  один
Бука?
     -- Нет,  не думаю,-- сказал Пух,-- потому что следы совсем
другие... Это, может быть, два Буки, а один, скажем...  скажем,
Бяка...  Или  же, наоборот, два Бяки, а один, скажем... скажем,
Бука... Надо идти за ними, ничего не поделаешь.
     И они пошли дальше, начиная  немного  волноваться,  потому
что  ведь  эти  три  Неизвестных  Зверя  могли  оказаться Очень
Страшными Зверями. И Пятачку ужасно хотелось, чтобы  его  милый
Дедушка  Посторонним  В.  был  бы  сейчас  тут,  а  не где-то в
неизвестном месте... А Пух думал о том,  как  было  бы  хорошо,
если бы они вдруг, совсем-совсем случайно, встретили Кристофера
Робина,--  конечно,  просто  потому,  что  он,  Пух,  так любит
Кристофера Робина!..
     И тут совершенно неожиданно Пух остановился в третий раз и
облизал кончик своего носа, потому что ему вдруг стало  страшно
жарко. Перед ними были следы четырех зверей!
     -- Гляди,  гляди,  Пятачок!  Видишь? Стало три Буки и один
Бяка! Еще один Бука прибавился!..
     Да,  по-видимому,  так  и  было!  Следы,  правда,  немного
путались  и  перекрещивались  друг  с  другом,  но,  совершенно
несомненно, это были следы четырех комплектов лап.
     -- Знаешь что?-- сказал Пятачок, в свою  очередь,  облизав
кончик носа и убедившись, что это очень мало помогает.-- Знаешь
что?  По-моему,  я что-то вспомнил. Да, да! Я вспомнил об одном
деле, которое я забыл сделать вчера, а завтра уже не успею... В
общем, мне нужно скорее пойти домой и сделать это дело.
     -- Давай сделаем это после обеда,-- сказал Пух,--  я  тебе
помогу.
     -- Да, понимаешь, это не такое дело, которое можно сделать
после обеда,-- поскорее сказал Пятачок.-- Это такое специальное
утреннее  дело. Его обязательно надо сделать утром, лучше всего
часов в... Который час, ты говорил?
     -- Часов двенадцать,-- сказал Пух, посмотрев на солнце.
     -- Вот, вот,  как  ты  сам  сказал,  часов  в  двенадцать.
Точнее,  от двенадцати до пяти минут первого! Т ак что ты уж на
меня не обижайся, а я... Ой, мама! Кто там?
     Пух посмотрел на  небо,  а  потом,  снова  услышав  чей-то
свист, взглянул на большой дуб и увидел кого-то на ветке.
     -- Да это же Кристофер Робин!-- сказал он.
     -- А-а,  ну тогда все в порядке,-- сказал Пятачок,-- с ним
тебя никто не тронет. До свиданья!
     И он побежал домой что было духу,  ужасно  довольный  тем,
что скоро окажется в полной безопасности.
     Кристофер Робин не спеша слез с дерева.
     -- Глупенький  мой  мишка,--  сказал  он,-- чем это ты там
занимался? Я смотрю, сначала ты один  обошел  два  раза  вокруг
этой  рощицы, потом Пятачок побежал за тобой, и вы стали ходить
вдвоем... Сейчас, по-моему, вы собирались обойти ее в четвертый
раз по своим собственным следам!..
     -- Минутку,-- сказал Пух, подняв лапу.
     Он присел на корточки и задумался-- глубоко-глубоко. Потом
он приложил свою лапу к  одному  следу...  Потом  он  два  раза
почесал за ухом и поднялся.
     -- Н-да...--  сказал он.-- Теперь я понял,-- добавил он.--
Я даже  не  знал,  что  я  такой  глупый  простофиля!--  сказал
Винни-Пух.-- Я самый бестолковый медвежонок на свете!
     -- Что  ты!  Ты самый лучший медвежонок на свете!-- утешил
его Кристофер Робин.
     -- Правда?-- спросил Пух. Он заметно утешился. И вдруг  он
совсем  просиял:--  Что ни говори, а уже пора обедать,-- сказал
он. И он пошел домой обедать.






     Старый серый ослик Иа-Иа стоял одинодинешенек  в  заросшем
чертополохом  уголке  Леса.широко  расставив  передние  ноги  и
свесив голову набок, и  думал  о  Серьезных  Вещах.  Иногда  он
грустно  думал:  "Почему?",  а  иногда:  "По какой причине?", а
иногда он думал даже так: "Какой же отсюда  следует  вывод?"  И
неудивительно,  что  порой он вообще переставал понимать, о чем
же он, собственно, думает.
     Поэтому, сказать  вам  по  правде,  услышав  тяжелые  шаги
Винни-Пуха,   Иа   очень  обрадовался,  что  может  на  минутку
перестать думать и просто поздороваться.
     -- Как самочувствие?-- по обыкновению уныло спросил он.
     -- А как твое?-- спросил Винни-Пух.
     Иа покачал головой.
     -- Не очень как!-- сказал он.-- Или даже совсем никак. Мне
кажется, я уже очень давно не чувствовал себя как.
     -- Ай-ай-ай,-- сказал Пух,-- очень грустно!  Дай-ка  я  на
тебя посмотрю.
     Иа-Иа  продолжал стоять, понуро глядя в землю, и Винни-Пух
обошел вокруг него.
     -- Ой, что это случилось с  твоим  хвостом?--  спросил  он
удивленно.
     -- А что с ним случилось?-- сказал Иа-Иа.
     -- Его нет!
     -- Ты не ошибся?
     -- Хвост  или  есть,  или  его  нет.  По-моему, тут нельзя
ошибиться. А твоего хвоста нет.
     -- А что же тогда там есть?
     -- Ничего.
     -- Ну-ка, посмотрим,-- сазал Иа-Иа.
     И он медленнио повернулся к тому месту,  где  недавно  был
его  хвост;  затем,  заметив,  что  ему  никак  не  удается его
догнать, он стал поворачиваться в  обратную  сторону,  пока  не
вернулся  туда,  откуда  начал,  а  тогда  он  опустил голову и
посмотрел снизу и наконец сказал, глубоко и печально вздыхая:
     -- Кажется, ты прав.
     -- Конечно, я прав,-- сказал Пух.
     -- Это  вполне  естественно,--  грустно  сказал   Иа-Иа.--
Теперь все понятно. Удивляться не приходится.
     -- Ты,   наверно,   его   где-нибудь   позабыл,--   сказал
Винни-Пух.
     -- Наверно, его  кто-нибудь  утащил...--  сказал  Иа-Иа.--
Чего от них ждать! -- добавил он после большой паузы.
     Пух чувствовал, что он должен сказать что-нибудь полезное,
но не  мог  придумать,  что  именно.  И  он  решил вместо этого
сделать что-нибудь полезное.
     -- Иа-Иа,--  торжественно  произнес  он,--  я,  Винни-Пух,
обещаю тебе найти твой хвост.
     -- Спасибо,  Пух,--  сказал Иа.-- Ты настоящий друг. Не то
что некоторые!
     И Винни-Пух отправился на поиски хвоста.
     Он  вышел  в  путь  чудесным  весенним  утром.   Маленькие
прозрачные облачка весело играли на синем небе. Они то набегали
на  солнышко,  словно  хотели его закрыть, то поскорее убегали,
чтобы дать и другим побаловаться.


     


     А солнце  весело  светило,  не  обращая  на  них  никакого
внимания,  и  сосна,  которая носила свои иголки круглый год не
снимая,  казалась  старой  и  потрепанной  рядом  с  березками,
надевшими новые зеленые кружева. Винни шагал мимо сосен и елок,
шагал  по  склонам, заросшим можжевельником и репейником, шагал
по крутым берегам ручьев и речек, шагал  среди  груд  камней  и
снова  среди  зарослей,  и  вот наконец, усталый и голодный, он
вошел в Дремучий
     Лес, потому что именно там, в Дремучем Лесу, жила Сова.
     "А если кто-нибудь что-нибудь о чем-нибудь знает,-- сказал
медвежонок  про  себя,--  то  это,  конечно,  Сова.  Или  я  не
Винни-Пух,--  сказал  он.--  А  я--  он,-- добавил Винни-Пух.--
Значит, все в порядке! "
     Сова жила в великолепном замке "Каштаны". Да, это  был  не
дом,   а  настоящий  замок.  Во  всяком  случае,  так  казалось
медвежонку, потому что на двери замка был и звонок с кнопкой, и
колокольчик со шнурком. Под звонком было прибито объявление:

     ПРОШУ НАЖАТЬ ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ

     А под колокольчиком другое объявление:

     ПРОШУ ПАДЕРГАТЬ ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ

     Оба эти объявления написал Кристофер Робин,  который  один
во  всем Лесу умел писать. Даже Сова, хотя она была очень-очень
умная и умела читать и даже подписывать свое имя -- С а в а,  и
то не сумела бы правильно написать такие трудные слова.
     Винни-Пух внимательно прочел оба объявления, сначала слева
направо,   а   потом--   на  тот  случай,  если  он  что-нибудь
пропустил,-- справа налево.
     Потом, для верности, он нажал кнопку звонка и постучал  по
ней,  а  потом  он подергал шнурок колокольчика и крикнул очень
громким голосом:
     -- Сова! Открывай! Пришел Медведь.
     Дверь открылась, и Сова выглянула наружу.
     -- Здравствуй, Пух,-- сказала она.-- Какие новости?
     -- Грустные и ужасные,-- сказал Пух,-- потому  что  Иа-Иа,
мой  старый  друг,  потерял  свой хвост, и он очень убивается о
нем. Будь так добра, скажи мне, пожалуйста, как мне его найти?
     -- Ну,-- сказала Сова,-- обычная процедура в таких случаях
нижеследующая...
     -- Что значит Бычья Цедура?-- сказал Пух.-- Ты не забывай,
что у  меня  в  голове  опилки  и  длинные  слова  меня  только
огорчают.

     

     -- Ну, это означает то, что надо сделать.
     -- Пока она означает это, я не возражаю,-- смиренно сказал
Пух.
     -- А  сделать нужно следующее: во-первых, сообщи в прессу.
Потом...
     -- Будь здорова,-- сказал Пух, подняв лапу.-- Так  что  мы
должны  сделать  с  этой...  как  ты сказала? Ты чихнула, когда
собиралась сказать.
     -- Я не чихала.
     -- Нет, Сова, ты чихнула.
     -- Прости, пожалуйста, Пух, но  я  не  чихала.  Нельзя  же
чихнуть и не знать, что ты чихнул.
     -- Ну  и  нельзя  знать, что кто-то чихнул, когда никто не
чихал.
     -- Я начала говорить: сперва сообщи...
     -- Ну  вот  ты  опять!  Будь  здорова,--  грустно   сказал
Винни-Пух.
     -- Сообщи  в  печать,--  очень  громко  и  внятно  сказала
Сова.-- Дай  в  газету  объявление  и  пообещай  награду.  Надо
написать,  что мы дадим что-нибудь хорошенькое тому, кто найдет
хвост Иа-Иа.
     -- Понятно, понятно, --  сказал  Пух,  кивая  головой.  --
Кстати,   насчет  "чего-нибудь  хорошенького",--  продолжал  он
сонно,-- я обычно как раз в это время не  прочь  бы  чем-нибудь
хорошенько подкре...-- И он покосился на буфет, стоявший в углу
комнаты  Совы.--  Скажем,  ложечкой  сгущенного  молока или еще
чем-нибудь, например, одним глоточком меду...
     -- Ну вот,-- сказала  Сова,--  мы,  значит,  напишем  наше
объявление, и его расклеят по всему Лесу.
     "Ложечка  меду,--  пробормотал  медвежонок  про  себя,  --
или... или уж нет, на худой конец".
     И он глубоко вздохнул и стал очень стараться  слушать  то,
что говорила Сова.
     А  Сова говорила и говорила какие-то ужасно длинные слова,
и слова эти становились все длиннее и  длиннее...  Наконец  она
вернулась  туда, откуда начала, и стала объяснять, что написать
это объявление должен Кристофер Робин.
     -- Это ведь он написал объявления на  моей  двери.  Ты  их
видел, Пух?
     Пух  уже  довольно  давно  говорил  по очереди то "да", то
"нет" на все, что бы ни сказала Сова. И так как в последний раз
он говорил "да, да", то на  этот  раз  он  сказал:  "Нет,  нет,
никогда!"-- хотя не имел никакого понятия, о чем идет речь.
     -- Как,   ты   их   не   видел?--   спросила   Сова,  явно
удивившись.-- Пойдем посмотрим на них.
     Они  вышли  наружу,  и  Пух  посмотрел  на  звонок  и   на
объявление  под ним и взглянул на колокольчик и шнурок, который
шел от него, и чем больше он смотрел  на  шнурок  колокольчика,
тем  больше  он  чувствовал,  что  он где-то видел что-то очень
похожее... Где-то совсем в другом месте, когда-то раньше...
     -- Красивый шнурок, правда?-- сказала Сова.
     Пух кивнул.
     -- Он мне что-то напоминает,-- сказал он,-- но я  не  могу
вспомнить что. Где ты его взяла?
     -- Я как-то шла по лесу, а он висел на кустике, и я сперва
подумала,  что  там  кто-нибудь живет, и позвонила, и ничего не
случилось, а потом я позвонила очень громко, и он оторвался, и,
так как он, по-моему, был никому не нужен, я  взяла  его  домой
и...
     -- Сова,--  сказал  Пух  торжественно,--  он кому-то очень
нужен.
     -- Кому?
     -- Иа. Моему дорогому другу Иа-Иа. Он...  он  очень  любил
его.
     -- Любил его?
     -- Был привязан к нему,-- грустно сказал Винни-Пух.
     С  этими  словами  он  снял  шнурок  с  крючка и отнес его
хозяину, то есть Иа, а когда Кристофер Робин  прибил  хвост  на
место,  Иа-Иа  принялся  носиться  по  Лесу,  с таким восторгом
размахивая хвостом, что у Винни-Пуха защекотало во всем теле  и
ему пришлось поскорее побежать домой и немножко подкрепиться.
     Спустя полчаса, утирая губы, он гордо спел:

     



     Кто нашел хвост?
     Я, Винни-Пух!
     Около двух
     (Только по-правдашнему было около одиннадцати!)
     Я нашел хвост!







     Однажды, когда Кристофер Робин, Винни-Пух и Пятачок сидели
и мирно  беседовали,  Кристофер  Робин проглотил то, что у него
было во рту, и сказал, как будто между прочим:
     -- Знаешь, Пятачок, а я сегодня видел Слонопотама.
     -- А чего он делал?-- спросил Пятачок.
     Можно было подумать, что он ни капельки не удивился!
     -- Ну,  просто  слонялся,--  сказал   Кристофер   Робин,--
По-моему, он меня не видел.
     -- Я   тоже   одного  как-то  видел,--  сказал  Пятачок.--
По-моему, это был он. А может, и нет.
     -- Я тоже,-- сказал Пух, недоумевая.  "Интересно,  кто  же
это такой Слонопотам?"-- подумал он.
     -- Их  не  часто  встретишь,--  небрежно  сказал Кристофер
Робин.
     -- Особенно сейчас,-- сказал Пятачок.
     -- Особенно в это время года,-- сказал Пух.
     Потом они заговорили о чем-то другом, и вскоре пришла пора
Пуху и Пятачку итти домой. Они пошли вместе. Сперва,  пока  они
плелись  по  тропинке  на  краю Дремучего Леса, оба молчали; но
когда  они  дошли  до  речки  и  стали  помогать   друг   другу
перебираться  по  камушкам,  а  потом  бок о бок пошли по узкой
тропке между кустов, у  них  завязался  Очень  Умный  Разговор.
Пятачок  говорил:  "Понимаешь,  Пух, что я хочу сказать?" А Пух
говорил: "Я и сам так, Пятачок, думаю". Пятачок говорил: "Но  с
другой  стороны,  Пух,  мы  не должны забывать". А Пух отвечал:
"Совершенно верно, Пятачок. Не понимаю, как я мог упустить  это
из виду".
     И  вот,  как  раз  когда  они  дошли  до  Шести Сосен, Пух
оглянулся кругом и,  убедившись,  что  никто  не  подслушивает,
сказал весьма торжественным тоном:
     -- Пятачок, я что-то придумал.
     -- Что ты придумал, Пух?
     -- Я решил поймать Слонопотама.
     Сказав это, Винни-Пух несколько раз подряд кивнул головой.
Он ожидал,  что  Пятачок  скажет: "Ну да!", или: "Да ну?", или:
"Пух, не может быть!", или сделает какое-нибудь другое полезное
замечание в этом духе, но Пятачок ничего не сказал.
     По правде говоря, Пятачок огорчился, что  не  ему  первому
пришла в голову эта замечательная мысль.
     -- Я   думаю  поймать  его,--  сказал  Пух,  подождав  еще
немножко.-- в западню. И это должна быть очень Хитрая  Западня,
так что тебе придется помочь мне, Пятачок.
     -- Пух,--   сказал   Пятачок,   немедленно   утешившись  и
почувствовав  себя  вполне  счастливым,--  я   тебе,   конечно,
помогу.-- А потом он сказал:-- А как мы это сделаем?
     И Пух сказал:
     -- В этом-то вся соль: как?
     Они сели, чтобы обдумать свое предприятие.
     Первое,  что пришло Пуху в голову,-- вырыть Очень Глубокую
Яму, а потом Слонопотам пойдет гулять и упадет в эту яму, и...
     -- Почему?-- спросил Пятачок.
     -- Что-- почему?-- сказал Пух.
     -- Почему он туда упадет?
     Пух потер нос лапой и сказал, что, ну, наверно, Слонопотам
будет гулять, мурлыкая себе под нос  песенку  и  поглядывая  на
небо -- не пойдет ли дождик, вот он и не заметит Очень Глубокой
Ямы, пока не полетит в нее, а тогда ведь будет уже поздно.
     Пятачок  сказал,  что это, конечно, очень хорошая Западня,
но что, если дождик уже будет идти?
     Пух опять почесал свой нос и сказал, что  он  об  этом  не
подумал.  Но тут же просиял и сказал, что, если дождь уже будет
идти, Слонопотам может посмотреть на небо, чтобы узнать,  скоро
ли  дождь  перестанет, вот он опять и не заметит Очень Глубокой
Ямы, пока не полетит в нее!.. А ведь тогда будет уже поздно.
     Пятачок сказал, что теперь все ясно, и, по его мнению, это
очень-очень Хитрая Западня.
     Пух был весьма польщен, услышав это, и  почувствовал,  что
Слонопотам уже все равно что пойман.
     -- Но,--  сказал  он,--  осталось  обдумать только одно, а
именно: где надо выкопать Очень Глубокую Яму?
     Пятачок сказал, что лучше всего выкопать яму  перед  самым
носом Слонопотама, как раз перед тем, как он в нее упадет.
     -- Но  ведь  он  тогда  увидит,  как мы ее будем копать,--
сказал Пух.
     -- Не увидит! Ведь он будет смотреть на небо!
     -- А вдруг он случайно  посмотрит  вниз?--  сказал  Пух.--
Тогда он может обо всем догадаться...
     Он долго размышлял, а потом грустно добавил:
     -- Да,  это  не  так просто, как я думал. Наверно, поэтому
Слонопотамы так редко попадаются...
     -- Наверно, поэтому,-- согласился Пятачок.
     Они вздохнули и поднялись, а потом, вытащив друг из  друга
немножко колючек, опять сели, и все это время Пух говорил себе:
"Эх,  эх, если бы только я умел думать!.." Винни в глубине души
был уверен, что поймать Слонопотама можно, надо только, чтобы у
охотника в голове был настоящий ум, а не опилки...
     -- Предположим,-- сказал он Пятачку,-- ты бы хотел поймать
меня. Как бы ты за это взялся?
     -- Ну,-- сказал Пятачок,-- я  бы  вот  как  сделал:  я  бы
сделал западню, и я бы поставил туда приманку-- горшок меду. Ты
бы его учуял и полез бы за ним, и...
     -- Да,  я  бы  полез  за  ним  туда,-- взволнованно сказал
Пух,-- только очень осторожно, чтобы не ушибиться, и я бы  взял
этот  горшок  с  медом,  и сперва я бы облизал только края, как
будто там больше меда нет, понимаешь, а там отошел бы в сторону
и подумал о нем немножко, а потом я  бы  вернулся  и  начал  бы
лизать с самой середины горшка, а потом...
     -- Ну  ладно, успокойся, успокойся. Главное -- ты был бы в
ловушке, и я бы мог тебя поймать. Так вот,  первым  делом  надо
подумать о том, что любят Слонопотамы. По-моему, желуди, верно?
У нас сейчас их очень много... Эй, Пух, очнись!
     Пух,  который  тем  временем  совсем  размечтался  о меде,
очнулся и даже подскочил и сказал, что мед гораздо приманочней,
чем желуди. Пятачок был другого мнения,  и  они  чуть  было  не
поспорили  об  этом; но Пятачок вовремя сообразил, что если они
будут класть в ловушку желуди, то желуди придется собирать ему,
Пятачку, а если они положат туда  мед,  то  его  достанет  Пух.
Поэтому  он  сказал: "Очень хорошо, значит, мед!"-- в тот самый
момент, когда Пух тоже об этом  подумал  и  собирался  сказать:
"Очень хорошо, значит, желуди".
     -- Значит,  мед,--  по