Любители фэнтези представляют Перумова так: седой иностранный профессор сидит за большим дубовым столом, обложившись манускриптами, и пишет книжки про драконов, эльфов и хоббитов. Ничего подобного! Ник молод, скромно одет и неаккуратно причесан. Роль дубового стола исполняет, скрипя и пошатываясь, пластмассовое сооружение в буфете гостиницы "Минск". Вместо манускриптов "живой классик" с любопытством разглядывает свежий номер журнала Cosmopolitan.

     - Вот сейчас с тобой поговорим, чай попьем, и я отсюда выпишусь, заеду в "Библио-глобус", а оттуда на вокзал. Вещи уже собраны. Ну что, общаемся?

     - Предлагаю начать с обсуждения твоего имени: уж больно на псевдоним похоже - "Ник Перумов".

     - Все свое - имя, фамилия, отчество. Правда, имя я слегка укоротил на английский манер с элементарной целью добиться лучшего звучания и ритмичности. "Николай Перумов" - согласись, это длинновато. А сейчас уже и многое друзья стали звать меня Ником.

     - Ник, а сказки в детстве ты любил?

     - Сказки я обожаю и сейчас, всю жизнь их собирал, читал, причем от народных до литературных. К тому же в Советском Союзе была прекрасная школа сказочниц и сказочников: Софья Прокофьева. Алексей Толстой с "Буратино", ранний Кир Булычев с циклом об Алисе, Губарев с "Королевством кривых зеркал"...

     - Скажу-ка я жутко обидную для тебя вещь: знаменитый ныне Ник Перумов стал известен исключительно благодаря Толкиену, к которому ты написал продолжение. Согласен?

     - Гм, благодаря или вопреки? Работая над "Кольцом тьмы", я совершенно не задумывался о литературной карьере и не хотел, как выразился после один мой приятель, "сплясать на трупаке Великого Толкиена". Это сейчас я прикидываю: "Да, Толкиен... "Властелин колец"... вещь, любимая миллионами... и вдруг какой-то козел пишет продолжение. Естественно, люди думают: "Что это за порнография! Не будем ее читать!" Читатели "Кольца" разделились на два лагеря сторонников и ярых противников. Последние продолжают меня топтать и поливать грязью с завидным постоянством.

     - Несколько лет назад ходили слухи об избиении писателя Перумова.

     - Меня пытались побить. Хоть я и не Ван Дамм, отбиться удалось, отделавшись легкими телесными повреждениями, фингалом и временным отключением...

     - А как угораздило серьезного ученого заняться литературой?

     Из досье героя:Перумов Николай Даниилович родился в 1963 году. По образованию инженер-физик, около десяти лет занимался молекулярной иммунологией. Писать стал в конце 70-х, однако первой публикацией явилась книга "Нисхождение тьмы, или Средиземье 300 лет спустя", вышедшая в 1993 году в Ставрополе тиражом 50 тыс. экземпляров. Общий тираж изданных книг на сегодня около 1 млн. экземпляров.

     - В начале восьмидесятых я жил Толкиеном, но в то время на русском вышел лишь "Хоббит" да первая часть "Властелина колец". И у меня началась настоящая ломка: через знакомых товароведов и работников издательств я доставал книги Толкиена и самостоятельно переводил их. Кстати, благодаря этому освоил язык настолько, что стал подрабатывать синхронистом. А потом понял, что не могу остановиться, что должен жить в этом фэнтезийном мире дальше. Вставил в машинку чистый лист и начал печатать свои представления о нем. Это стало литературной игрой.

     - Но благодаря этой игре деньги на тебя посыпались, словно из рога изобилия.

     - Смешно, но лучше всего я жил, работая простым научным сотрудником. Тогда объявили хозрасчет, и ежеквартально у меня выходило около полутора тысяч рублей плюс зарплата. Сейчас ситуация иная: чтобы жить профессией, я должен выпускать в год две-три книги.

     - Знаменитый фантаст Гарри Гаррисон сказал мне в интервью о фэнтези следующее: "Это литература, которую пишут одни тупые люди для других тупых людей". Возражения есть?

     - Гарри, конечно, молодец. Но обвинять в тупости Урсулу Ле Гуин или Толкиена... Да они бы уничтожили Гаррисона на пятой минуте разговора! Ведь фэнтези намного обширнее научной фантастики: в нем можно пивать одновременно о будущем и настоящем, смешивать звездолеты и драконов, идеальный мир и законы реальной истории.

     - Почему тебя обвиняли в пропаганде фашизма?

     - Мои герои верят в справедливость силы, в то, что человек, Бог или маг будут убивать не ради денег, славы или женщин, а ради высшей справедливой цели. Это жестокая философия философия Тьмы: естественный отбор всегда прав, выживает сильнейший. Об этом говорят и герои моей новой книги "Алмазный меч, деревянный меч". Но подчеркиваю - это философия моих героев, а не моя. Хотя... Меня спрашивают, почему я не выступил против того, что русские мальчики гибнут на чеченской войне. Я всегда отвечаю государство, начавшее войну, должно воевать, а не думать о мирных жителях и солдатах. Когда наши войска брали Берлин, неужели кто-то думал о простых немцах? Думал ли о морали Александр Невский, подставляя пеший новгородский полк под удар тевтонской "свиньи"? Нет! На войне нет места морали!

     - Но твой любимый Толкиен, проповедующий христианские заповеди, говорил о другом.

     - В вопросах религии наши позиции абсолютно расходятся. Я антихристианин, считающий христианство религией рабов. Свободы надо добиваться мечом. Как Спартак, не веривший в загробное воздаяние и ставший героем. Не верили в христианство и мои любимые поэты - Китс, Байрон, Блейк.

     - Хорошо, Толкиен для тебя не авторитет. А каково отношение Ника Перумова к современным отечественным мэтрам. Борису Стругацкому, например?

     - Я обожаю книги Стругацких, особенно "Трудно быть Богом". Но их взгляды - совсем не то, что их произведения. Сейчас я выскажу жутко крамольную мысль: семинар Стругацкого нанес огромный вред нашей фантастике. Представляешь, всем его участникам мэтр ставит отметки в специальную тетрадочку: "5" тебя опубликуют, "3" будешь всю жизнь писать в стол. И многие стали работать "под Стругацкого", под его мнение о том, что вот, мол. мы умнее всех, а значит, имеем право всех учить. Что же касается фэнтези, то Стругацкий - его ярый противник. Я говорил: "Борис Натанович, замените вашего Румату из "Трудно быть Богом" на эльфа, и вы получите великолепное стопроцентное фэнтези". Знаешь, что он ответил? "Коленька, да как же вы не понимаете - это же книга не про Арканар, а про Ленинград, про диссидентов, сидящих на коммунальной кухне, каждый из которых понимал, что он Румата. Это политическая книга!" И мне стало грустно из-за этой чудовищной фразы, стало грустно за Румату, за Арканар и за Стругацкого...