Ленинградский биохимик Николай Перумов стал одним из самых известных писателей в стиле "фэнтези" (сейчас его книги выходят в издательстве "ЭКСМО"). О нем самом можно было бы написать авантюрный роман. Недавно Ник Перумов (это его литературное имя) на несколько дней приезжал в Москву из Далласа. С ним встретился наш корреспондент Татьяна Блажнова.

     - Вы едва ли не первым в России решились продолжить "чужую книгу" и "дописали" "Властелина Колец" Толкиена. Потом стали работать с соавтором. Все ваши книги - в модном стиле "фэнтези". То есть вы использовали ходовые в нынешней масс-культуре писательские технологии. Но когда читаешь ваши книжки, ощущение такое, будто сочинять их вам, как говорят ваши ровесники, в кайф.

     - Это верно. "Властелина Колец" я не столько дописывал, сколько никак не хотел выходить из мира Толкиена. Я сочинял тогда для друзей, для радости. О том, чтобы это публиковать, тогда и речи идти не могло.

     - Тогда - это когда?

     - С 86-го по 92-й год. Мне тридцати не было. Я тогда еще стихи писал. Плохие. Два из них, которые мне все-таки нравились, потом вставил в книгу. Хотя некоторое время я кормился литературным трудом и издавался под псевдонимом.

     - Кстати, а чей перевод Толкиена произвел на вас такое впечатление?

     - Я читал его в оригинале, извините.

     - Так хорошо учили английский в школе?

     - Языку меня учили в семье, лет с трех.

     - Хорошая была семья.

     - Ну, да. Один из дедушек -академик. Другой профессор. Вся родня в науке. Я тоже окончил биофак, работал лет десять.

     - Гордитесь своим родом?

     - Уважаю и чту!

     - А они вами?

     - Они очень огорчились, когде я ушел из науки. Книг моих родители, вероятно, и не открывали. Они у меня, знаете, читают про социальные язвы, за прессой следят. А тут маги, эльфы. И слоо "фэнтези" - не русское, иностранное, неродное.

     - Я где-то читала, что в России "фэнтези" началось с "Розы мира" Даниила Андреева.

     - В России "фэнтези" началось на самом деле с "Руслана и Людмилы". "Фэнтези" - органичнейший способ выражения. Человеку по жизни нужна информация на житейском уровне для ориентации, для выживания рода. Но не меньше его психике необходима и релаксация, отрешение от реальности. И он сочинял сказки. В поморские артели брали сказителей и платили им, давали долю добычи.

     - Вот! Признайтесь, что "фэнтези" - это сказки, "настоянные" на истории, фольклоре, на популярной адаптированной философии.

     - Конечно, сказки! Вся литература - это сказки, fiction. "Вечера на хуторе близ Диканьки" - это классическое, чистейшее "фэнтези". По всем канонам. И, конечно, Афиногенов с его "Жар-птицей"...

     - Это который?

     - Он сегодня забыт. Как и весь пласт русской литературы, к которому он принадлежал.

     - "Мастер и Маргарита" -тоже "фэнтези"?

     - "Мастер и Маргарита", к сожалению, сугубый соцреализм.

     - И Воланд?

     - Воланд - это просто идеальный Сталин. Тот Сталин, которого хотел видеть Булгаков.

     - А кто, на ваш взгляд, в современной литературе пишет "фэнтези"?

     - Ну, Мамлеев, конечно... Должен признаться, что к Мамлееву я отношусь холодно.

     - Хорошо. Кто есть сегодня, кроме вас?

     - В русской литературе - Маша Семенова. Блистательный талант. И, конечно, Святослав Логинов, столп, опора. Я имел честь быть его соавтором и многому у него научился. А из того, что переведено на русский, интереснее всего, на мой взгляд, Анджей Саповски. В книгах "фэнтези" читатель попадает в благоприятную среду: добро всегда торжествует, зло повержено, героя не наказывают за превышение необходимой самообороны, если он убьет негодяя. То же в детективе. Детектив пытается выглядеть, как правда.

     - А вы и не пытаетесь?

     - Нет. Все, что мы рассказываем, есть отражение мира в зеркале духа. Все можно выдмать кроме психологии. Роберт Шекли говорил, что в писательском труде самое интересное сочинять, создавай некие конструкции. А Борис Стругацкий, которого вы по Ленинграду, конечно, знаете, утверждал: всего увлекательнее привнести в эти выдумки живую, реальную жизнь.

     - Кто, как вы считаете, прав?

     - Шекли. Как биохимик я точно знаю: процесс мышления реален, абсолютно материален, реалистичен. Вы подумали о чем-то и это существует.

     - Сочинение "фэнтези" как разновидность наркомании?

     - Может быть. Когда я пишу, я просто пребываю ТАМ. И никогда не знаю, чем роман закончится. Представляю лишь, в каком психологическом состоянии останется герой. Каждая книга - это поставленный перед собой вопрос. Вопрос, который превращается в мир.

     - Какой вопрос вы ставили в романе "Адамант Хенны", что вышел в "ЭКСМО"?

     - Способно ли всеобщее добро иметь кулаки. Куняев об этом уже спрашивал. Куняев утверждал. Спрашивал я.

     - Какой вопрос вы зададите в следующей вашей книге, которую пишете?

     - Могут ли силы зла своими методами добиться положительного, то есть доброго, результата. И во что в этом случае превратятся они сами.

     - Кроме эльфов, магов, хоббитов вас никто не интересует?

     - Обязательно напишу книгу о войне. Это будет повесть. Депо, скорее всего, будет происходить в 1941 году. Бои под Кубинкой. В экстраординарных условиях происходят необъяснимые вещи: практически безоружные ополченцы останавливают танки. Астафьев это объяснил: горами трупов преградили дорогу. Это бытовой уровень. А на уровне духа... Там у меня будет колдун. Он доживет до наших дней. Он хранитель такого... русского меча, который "пробуждается" в особые моменты...

     - Какие?

     - В битвах на Чудском озере, на Куликовом поле и...

     - Под Москвой в 41-м!

     - Да.

     - А против Наполеона?

     - Нет. И в японскую, и в первую мировую войну меч "спит".

     - А почему?

     - Вот напишу - тогда точно скажу.

     - Вы представляете себе своего читателя?

     - Мы переписываемся, общаемся. Чаще, разумеется, через Интернет. В основном это молодые ребята, студенты. Но в последнее время появились люди сорокалетние. И даже сорокапятилетние.

     - Может, это все та же молодежь, не сумевшая повзрослеть с годами?

     - Среди них есть вполне удачливые и успешные, если вы это имеете в виду.

     - Хотели бы вы, чтобы ваш сын читал "фэнтези"?

     - Ему пять лет. И пока я ему читаю. И рассказываю свои книги. Он слушает.

     - А когда вы ощутили, что к вам пришел успех?

     - Успех? Что такое успех?

     - В вашем случае - когда издают, читают, берут интервью, платят деньги, в конце концов.

     - Мерило успеха - это востребованность. То, что я делаю, нужно какой-то части общества.

     - Хорошо. Когда вы поняли, что нужны этой части общества?

     - Когда увидел, как раскупают мои книги в Доме книги на Невском проспекте. Зимой 1994 года. Но это эмоции, литература сегодня живет в контексте экономической целесообразности.

     - Рационализм фантаста?

     - Я не фантаст. Фантастика и "фэнтези" - разные вещи. Фантаст ищет на стыке науки и социологии. А автор "фэнтези" - психологии и эстетики.

     - Поэтому вы и не согласны во взгляде на радости писательского труда с фантастом Борисом Стругацким. А как он к вам, кстати, относится?

     - Плохо. Борис Натанович, конечно, как интеллигентный человек никогда не позволит себе это сказать. Но это так. Он считает меня удачливым ремесленником, который сшибает бабки.

     - Вам обидно?

     - Мне больно. И жаль, что я не сумел писать так, чтобы в магах и драконах он узнал родное.

     - Власть?

     - Олицетворение неприродных деструктивных сил.

     - Вы от них эмигрировали из Ленинграда в "фэнтези", а потом в Даллас?

     - В Далласе мне удобно работать и я спокоен за своего ребенка.

     - Практичный вы, однако, человек.

     - Я расслабляюсь, когда пишу.

     .