Уже много сказано и написано о прощальном слове Бориса Ельцина в момент его отставки. Президент попросил прощения за то, что "многие наши с вами мечты не сбылись", и за то, что "не оправдал надежд". Несбывшиеся мечты и неоправдавшиеся надежды - это, конечно, очень важно. Но есть в нашей жизни нечто, что мне кажется важней. Это последствия первой чеченской войны и груз второй войны, который несет каждый из нас. Об этом первый президент России не сказал ни слова.

     Эхо первой чеченской войны

     Валерий Иванович Баранов из поселка Водный Республики Коми - один из 350 родителей, подавших иски к министерству обороны о возмещении морального и материального ущерба в связи с гибелью их сыновей во время первой чеченской войны. Его сын Сергей погиб в Грозном 31 декабря 1994 г., но известно об этом стало только спустя полтора месяца. 24 декабря 1999 г. Валерий Иванович приехал в Москву, в Пресненский суд, надеясь, что спустя пять лет государство попытается каким-то образом смягчить его боль, быть может, извинится перед ним за гибель сына на войне, которая официально никогда не называлась войной. Но, увы, Баранов не нашел понимания ни у судьи Болониной, ни у представителя Минобороны майора Самсонова. Для последнего было очень важным напомнить суду, что решением Конституционного суда введение войск в Чечню было признано законным и поэтому все претензии к Минобороны несостоятельны. Гибель Сергея Баранова Самсонов назвал "случайным стечением обстоятельств".

     "Это очень большое наказание для семьи, когда ребенок гибнет раньше родителей.Я хочу, чтобы убийцы моего сына хоть как-то были наказаны... В нашей стране очень тяжело установить законность и наказать виновных, особенно если это касается правительства", - сказал Валерий Баранов, обращаясь к судье. Для него и сегодня нет никаких сомнений в том, что в гибели его сына виновато правительство, пославшее его на войну, тем более, что обстоятельства смерти Сергея доподлинно неизвестны.

     "Ну вы же понимаете, что деньги для вас пойдут не из кармана преступника Грачева, а вот этот майор Самсонов и другие солдатики из-за вашей компенсации денег не получат", - уговаривал истца народный заседатель Кондряков. Вторя ему, судья Болонина посетовала на то, что министерство обороны "совсем небогатое", и, удалившись в совещательную комнату, быстро вынесла отказное решение, не удовлетворив иск отца Сергея Баранова. В тот же день подобные решения были вынесены еще по четырем подобным делам. В январе и феврале состоятся новые судебные дела по искам к Минобороны. Юристы фонда "Право матери", защищающие интересы родителей, считают, что судья Болонина и ее коллега Печенина будут "штамповать" одно за другим "отказные" решения.

     Моральный и материальный ущерб

     Чего хотят родители? Каждый из них оценивает по-разному материальный ущерб, причиненный его семье. Валерий Баранов, например, просит о ежемесячной выплате ему 250 минимальных пенсий, а Лидия Оськина из Сахалинской области заявила в своем иске требование выплаты 120 минимальных зарплат и миллиона рублей. Ее сын погиб в Чечне 11 июня 1995 г. от множественных ранений живота, а это значит, что на нем не было бронежилета. Это обстоятельство ставит под сомнение заверения представителя Минобороны в том, что всем военнослужащим "под роспись" разъясняются меры безопасности и они обеспечены всем необходимым: бронежилетами, оружием, техникой.

     В каждом конкретном случае требования родителей обоснованы конкретным нарушением прав военнослужащих во время несения ими службы в "горячих точках". Не говоря о том, что во время первой чеченской войны, как правило, солдат направляли в Чечню без их согласия. Таким образом, нарушался принцип добровольности нахождения военнослужащих по призыву в районе военных действий. Но суд не обращает внимания на такие "тонкости".

     Мотивы суда понятны: в условиях ведения новой войны в Чечне невозможно вынести хотя бы одно решение в пользу истцов, поставив тем самым под удар Минобороны. Не говоря о материальной стороне дела, когда все средства "небогатого" министерства идут на войну, существует еще и моральный аспект. С каждым днем растут потери федеральных войск, новые и новые гробы приходят в российские города. И вполне возможно, что родители погибших во второй войне тоже захотят предъявить претензии к государству.

     Объективности ради стоит признать, что некоторые "ошибки" наши военные действительно учли. Своим последним указом, изданным в октябре 1999 г., Ельцин полностью развязал им руки. Сегодня можно на законных основаниях не спрашивать согласия призывников, воюющих в Чечне: после шести месяцев службы они считаются вполне "годными" к участию в "антитеррористической операции". Другое дело, что их отправка в зону военных действий не соответствует закону о борьбе с терроризмом. Но в такие юридические тонкости никто не вникает.

     Отказник по убеждениям

     Если Пресненский суд Москвы, защищая государство, по сути отстаивает интересы Минобороны, пренебрегая при этом интересами российских граждан, то приговор, вынесенный 26 ноября 1999 г. Обнинским городским судом, наказывает того, кто, пытаясь отстаивать свои права, идет против течения. В данном случае даже конституция не в силах воспрепятствовать беззаконию, творимому этим судом.

     Дмитрий Неверовский, 26-летний математик из Обнинска, член Антимилитаристской радикальной ассоциации, в 1995 г. перестал посещать военную кафедру Обнинского института атомной энергетики, протестуя против начала войны в Чечне. Тогда же он заявил о своем требовании заменить ему воинскую службу на альтернативную гражданскую. В Обнинске около 100 призывников также выбрали эту возможность, гарантируемую конституцией, но не существующую в реальности, поскольку закон о ней так и не принят. Мать Дмитрия, Татьяна Котляр, депутат городского собрания и активист Антимилитаристской радикальной ассоциации, собирала подписи за референдум о создании профессиональной армии, инициированный "Союзом правых сил". На выборах в Государственную Думу она баллотировалась по одному из одномандатных округов в Калуге. Есть мнение, что суд над ее сыном, осужденным на два года лишения свободы "за уклонение от военной службы", не случайно совпал с избирательной кампанией.

     "Никто из нас не думал, что на Диму наденут наручники в зале суда, - рассказывает Татьяна Котляр. - Мне всегда казалось, что выбор альтернативной службы - самый честный и безопасный. Дима ни от кого не прятался, открыто заявлял о своих убеждениях".

     Правозащитная деятельность Котляр уже давно раздражала Анатолия Подгурского, военного комиссара Обнинска, который пытался возбудить против нее уголовное дело, обвиняя ее в подстрекательстве призывников к "уклонению от прохождения военной и альтернативной службы". Когда не удалось наказать мать, взялись за сына. "Я думаю, что, помимо мести, они руководствовались желанием запугать остальных призывников, которые отказываются от военной службы по убеждениям", - считает Котляр.

     Кстати, на суде прокурор и не скрывал, что решение приговорить Неверовского к максимальному сроку наказания по этой статье объясняется именно этим. Присутствующему в зале свидетелю, другу Дмитрия Ивану Клевакичеву военный комиссар Обнинска вручил повестку о явке на призывной пункт.

     Мара Федоровна Полякова, член Независимого экспертного совета, который подготовил юридическое заключение на приговор Обнинского городского суда, отмечает множественные нарушения закона во время предварительного следствия и суда. "Неверовского осудили, не вменив ему в вину то, за что осудили, - говорит она. - Ни следствие, ни суд не исследовали факт его явки или неявки на призывную комиссию. Суд посчитал его убеждения "недостаточными" для отказа от несения воинской службы. Но он - член антимилитаристской организации, ушел с военной кафедры, у него активная антивоенная позиция. При этих обстоятельствах его осуждение является незаконным".

     Парадоксально, что Неверовского осудили за "уклонение от военной и альтернативной службы", хотя он как раз ее и требовал. Дмитрий руководил клубом ролевых игр "Ааз". Ребят из этого клуба часто видели в лесу с деревянными мечами. Они играли в героев Толкиена, создавая свой мир, населенный эльфами, троллями, другими сказочными существами. По словам его друзей, Дмитрий учил подростков добру и никогда не скрывал своих антимилитаристских убеждений.

     Он резко высказал свою позицию и на суде. Излагая убеждения, не позволяющие ему служить в армии, Неверовский заявил, что, окажись он в Чечне и получи приказ стрелять, он вынужден был бы отказаться от выполнения этого приказа и встать на сторону мирного населения. Прокурор уточнил: "То есть вы бы перешли на сторону бандитов?" Неверовский ответил вопросом: "Вы считаете бандитами всех чеченцев?"

     Заявление Егора Гайдара по делу Неверовского было опубликовано в обнинской газете "Вы и мы". По его мнению, "и сам приговор, и обстоятельства, в которых он был вынесен, являются угрозой фундаментальным правам личности, таким, как свобода мысли и убеждений, угрозой базовым принципам демократии, а обстоятельства дела дают самые серьезные основания ставить под сомнение независимость суда при принятии данного решения".

     Неверовский подал кассацию в Калужский областной суд. Но дело туда до сих пор не передано, и он сидит в СИЗО вместе с тридцатью подследственными в камере, рассчитанной на восемь человек. Оттуда 30 декабря он и обратился с письмом к своим сверстникам. Вот отрывок из письма:

     "Сейчас, в тюремной камере, я ни на минуту не жалею о сделанном мной выборе. Более того, я все больше уверен в своей правоте с каждым новым днем войны, которую российская армия ведет против чеченского народа. Ребята, мы с вами можем попытаться остановить это безумие. Если только нас будет много. Если только нас с вами не удастся запугать генералам, их военкоматам и их карманным "прокурорам" и "судьям".

     Отказывайтесь становиться пушечным мясом, не отправляйтесь покорно в казармы, чтобы быть убитым или - еще хуже - самому стать убийцей. Не участвуйте в военных преступлениях режима: ни в качестве исполнителей на передовой, ни в качестве подручных в тылу, ни в качестве пособников в каком-нибудь теплом местечке.

     Они могут нас пугать, могут угрожать, могут нарушать законы и конституцию, могут даже посадить в тюрьму. Они не смогут сделать только одно - заставить нас служить им и стать их соучастниками. Их кажущаяся "сила" коренится в нашей неуверенности, нашем страхе, нашем равнодушии. Мы сильнее, потому что без нас они бессильны".